Вторая половина 80-х годов прошлого века и начало 90-х, когда неизбежность распада первого социалистического государства, практически, не вызывала сомнений, очень часто ассоциируется с чрезвычайной активизацией Комитета государственной безопасности ГССР. С тех пор прошло более 20 лет, но многое не выяснено до конца и по сей день. Считается, что от внимания КГБ «не ускользали» как очевидные проявления агрессивного сепаратизма и «парады самоопределения», так и их организаторы. Одним словом, запутанная ситуация. Генерал-майор безопасности, АНЗОР МАЙСУРАДЗЕ, в то время находился в центре событий. Имеет смысл еще раз попытаться, с его помощью, поискать нить Ариадны, чтоб выйти из этого исторического лабиринта.

В исследовательском институте союзного КГБ работал один мой друг,  который откровенно признался мне: раньше я думал, что всесоюзный Центральный Комитет партии ничего не знал о происходящем в стране. Но когда я прочитал те материалы, которые отсылались из КГБ в ЦК, то убедился, что им было известно абсолютно все. Они были ознакомлены с аналитическими материалами о тех процессах, которые могли развиться. Эти материалы, несомненно, и сегодня хранятся в архивах российских спецслужб. Мне к ним не подступиться.

Зато, в подтверждение, могу привести слова одного из заместителей председателя КГБ СССР, который сказал мне: ЗАЧЕМ ВЫ ЛОМИТЕСЬ В ОТКРЫТЫЕ ДВЕРИ, ЗАЧЕМ УСТРАИВАЕТЕ МИТИНГИ И ВЫСТУПЛЕНИЯ, ДЛЯ ЧЕГО ШУМИТЕ?! УСПОКОЙТЕСЬ, ИБО ВСЕ БУДЕТ ТАК, КАК ВЫ ХОТИТЕ: ПОЛУЧИТЕ НЕЗАВИСИМОСТЬ, БУДЕТЕ ИМЕТЬ ПОЛНЫЙ СУВЕРЕНИТЕТ.

Услышав это, я убедился, что перспектива развития событий была известна им заранее, и время подтвердило, что я не ошибался.

- Вас убедило только это заявление?

- Конечно, нет. Покойный председатель нашего Комитета, Алексей Инаури, еще в 1988 году предложил Москве дать нам разрешение на задержание около 15 лиц, активистов дисидентского движения, которые вносили дестабилизацию в общественную жизнь республики. Союзный Комитет безопасности категорически отказал нам в реализации этого предложения, и прямо заявил Инаури, что он утратил чутье и отстал от времени. Вскоре его отправили на пенсию.

- Исходя из этого, можно ли сделать вывод, что всесоюзный Центральный Комитет партии, т.е. тогдашнее правительство вовсе не было заинтересовано в сохранении того общественного строя, который само же и возглавляло?

- Разумеется, так и есть! Правительство занимало весьма пассивную позицию, которая очевидно способствовала этим процесам. А то нейтрализация ситуации не требовала особых усилий.

Дело в том, что ПРОЦЕССЫ, О КОТОРЫХ МЫ ГОВОРИМ, ПРОХОДИЛИ ПОД НАШИМ КОНТРОЛЕМ.

- Это и интересно…

- Мы знали все – кто, что, как. Но никто и не думал проводить репрессивные мероприятия. Те, кто был включен в эти процессы, догадались, что им не угрожает никакая опасность (и чего тут было догадываться), и действовали все более свободно и смело.

- Батоно Анзор, вы довольно долго работали на Ближнем Востоке по линии разведки. Согласитесь, что явления, которые развивались там в 70-х, часто совпадают с ситуацией последующих лет в СССР. Например, после того, как в Египте, на посту президента Гамаль Абдель Насера сменил Анвар Садат, отношения с Союзом резко изменились. Был даже денонсирован договор о дружбе и сотрудничестве – Египет взял курс на Запад. Решающую роль в этом сыграли США. Садат оказался хорошим исполнителем. И больше ничего. Не произошло ли и у нас что-то подобное?

- Общеизвестно, что еще с 1946 года, по доктрине Аллена Даллеса, Америка готова была развалить Советский Союз. Так и случилось. Я не раз говорил, и сейчас повторю, что НЕ ВОЗГЛАСЫ «ГАУ! ГАУ!» НА (проспекте.- пер.) РУСТАВЕЛИ РАЗРУШИЛИ СОВЕТСКИЙ СОЮЗ. ЭТО СДЕЛАЛИ США И ДЕЙСТВОВАВШИЕ ЗАОДНО С НИМИ КАПИТАЛИСТИЧЕСКИЕ СТРАНЫ.

- Странная логика: Америка разрушает Советы, а КГБ помогает Америке?!

- Не помогает.

- Но Вы же сказали, что процессы проходили под вашим контролем!

- Политика партии была такова: правительственное ядро уже не «тянуло» советское строительство, не могло руководить – не хватало способности и знаний.

Служба безопасности, которую называли вооруженным отрядом партии, выполняла указания партии и никогда не сворачивала с основного курса ЦК партии. И тогда не свернула.

- Может, принцип «замедленных действий» партийного ядра был предвестником перемен, вступления на новый путь. Вроде, были времена «перестройки»?

- Бездействие не означает новшества. Больше похоже на то, что вопросы тактики у них были рассчитаны не до конца. Но разговор об этом выходит за рамки моей компетенции.

- Вернемся к Вашей сфере. Один из работников спецслужбы высказался по поводу грузинского Парламента, пришедшего в результате первых многопартийных выборов: когда я взглянул на членов этого Парламента, то увидел, что половина здесь – наши агенты. Что имел в виду этот человек?

- Именно то, что увидел. Это мне мой сотрудник сказал: когда я обвел взглядом членов Парламента, то, будто, заглянул в свой сейф.

- Я в еще большем замешательстве, батоно Анзор. Выходит, ядро нового руководства сформировалось из агентов спецслужб, которые работали на КГБ, т.е. на ту службу, которая была главным противником этих властей?! Так, кто же создал это правительство?!

- Агентура нашего комитета состояла из тех членов общества, которые исполняли ведущую роль в формировании общественного мнения. Выдающиеся представители общества и должны были стать членами Парламента, а кто же еще? Некоторые думают, что агент означает «стукач», доносчик, лакей правительства. Таково умозаключение обывателя.

Но в нашем понимании, агент – это человек, который верен политике государства, делу строительства страны, который дает полезные советы руководству для реалистичной оценки обстановки и выбора верного пути, правильного планирования перспективы, будь то хозяйственные, социальные вопросы, или политическая сфера.

- То есть предоставляет объективную информацию?

- Бесспорно. Ведь у нас, работников безопасности, нет таких знаний и размаха в том или ином направлении науки, экономики, финансов, как, например, у академиков. То же можно сказать и об искусстве.

- Не хотите ли Вы сказать, батоно Анзор, что у вас есть агенты в этих сферах?

- Разумеется.

- И среди академиков?!

- Да! Я хочу, чтоб Вы и читатели вашей газеты знали, что ИЗ НАШЕЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ ПОЧТИ ВСЕ, ПОДЧЕРКИВАЮ, ПОЧТИ ВСЕ, КТО ИЗБЕЖАЛ РЕПРЕССИЙ 30-Х ГОДОВ ПРОШЛОГО ВЕКА, СОТРУДНИЧАЛИ СО СПЕЦСЛУЖБАМИ.

- Не слишком ли рискованно об этомо бъявлять?

- Но это правда.

- Перенесемся в более близкое прошлое. Какая функция была возложена на Безопасность, какие задания вы выполняли в период апогея Национального движения в Грузии, конкретно, 9 апреля 1989 года, когда на Руставели бушевал митинг?

- В 3 часа ночи 9 апреля, когда мы все были на работе и должны были выполнять то, что поручено, нам передали приказ идти по домам. Разошлись. Пошли. А через час произошла трагедия.

На Руставели оставалась единственная служба, которой поручалось наружное наблюдение. Именно она и засняла процессы, происходившие там. Эти документальные кадры обошли тогда весь мир.

- Кто принял решение о снятии вас с проспекта?

- Местное руководство Безопасности – председатель Комитета Гиви Гумбаридзе.

- Несколько слов о нем…

- Его привели из Центрального Комитета партии как партийный кадр, который понятия не имел, что такое госбезопасность. Я считаю, что он был случайным лицом в нашей системе.

В тот период из Москвы приехал руководитель одного из крупных управлений внешней разведки – разведки с территории (было такое управление), генерал Виктор Михайлович Владимиров, чтоб прочитать Гумбаридзе лекцию о специфических основах безопасности. Пришел ко мне (я тогда руководил разведкой в нашем Комитете).

Я ввел его к Гумбаридзе, как было согласовано. Через два часа он вернулся изумленный. Молчал. Я спросил, что случилось. Он, слово в слово, ответил так:

- Анзор, ведь он очень слабый!

- Не я его назначил, а вы.

- Звиад Гамсахурдия и Безопасность – что Вы скажете об этом?

- В начале января 1992 года состоялась оперативная пресс-конференция для представителей грузинских и иностранных масс-медиа. Бывший актовый зал ЦК был полон. Перед журналистами предстали генеральный прокурор Грузии, Вахтанг Размадзе, министр юстиции, Джони Хецуриани, министр внутренних дел, Роман Гвенцадзе и я, исполнявший обязанности министра госбезопасности.

Первый вопрос, заданный мне, был таким:

- Просим Вас дать однозначный ответ, был ли Гамсахурдия агентом КГБ?

- Нет, не был! - однозначно ответил я.

По залу прошел гул…

В период его дисидентства наши отношения развились больше в человеческом ракурсе, чем как между спецслужбой и лицом, замеченным в антисоветской деятельности. Советуя и направляя, мы старались не дать ему перешагнуть ту грань, за которой могла бы последовать изоляция. Он внимательно слушал, но не выполнял.

- Представители Национального движения разгромили здание Комитета госбезопасности в Тбилиси, на улице Леси Украинки…

- Пока бы произошел погром, нас, руководящих работников, призвал к себе первый заместитель председателя Комитета, Войцицкий, и сказал, что ИЗ-ЗА ПОЛОЖЕНИЯ, СОЗДАВШЕГОСЯ В РЕСПУБЛИКЕ И СТРАНЕ, ЦЕЛЕСООБРАЗНО БЫЛО БЫ ВЫВЕСТИ НАШИ АРХИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫ В РОССИЮ ДЛЯ ИХ ЗАЩИТЫ И СОХРАННОСТИ. Я И ЕЩЕ ДВА СОТРУДНИКА ВЫСТУПИЛИ ПРОТИВ ЭТОГО ПРЕДЛОЖЕНИЯ. АРХИВ НЕЛЬЗЯ ВЫВОЗИТЬ ИЗ РЕСПУБЛИКИ, ПОСКОЛЬКУ ЭТО ЕЕ СОБСТВЕННОСТЬ, И ИСТОРИЯ ГРУЗИИ ХХ ВЕКА НЕ МОЖЕТ БЫТЬ НАПИСАНА БЕЗ НЕГО,- ТАКОВА БЫЛА МОЯ ПОЗИЦИЯ.

Поскольку мы были против, вопрос был снят с повестки дня.

Было лето, я должен был воспользоваться отпуском, и  поехал в Кобулети. А в один прекрасный день мне звонят и говорят, что здание Госбезопасности разгромили.

Я уверен, это сделали специально, чтоб лишить меня и еще несколько человек основания для сопротивления,- мол, архив под угрозой, и его нужно спасать!

- Если был погром, то что же было спасать?

- Туда, где был архив, проникнуть не могли и не смогли бы… После этого НА БОЛЬШОМ ГРУЗОВОМ САМОЛЕТЕ «РУСЛАН», В 3 ЧАСА НОЧИ, 40-50 ТОНН УЛОЖЕННЫХ В МЕШКИ МАТЕРИАЛОВ, КОТОРЫЕ ЛЕЖАЛИ В АРХИВЕ, И ТЕХ, КОТОРЫЕ МЫ ДОЛЖНЫ БЫЛИ СПРЯТАТЬ ИЛИ СЖЕЧЬ, ВЫВЕЗЛИ В СМОЛЕНСК.

- Имеются ли сейчас в нашей Безопасности документы, по которым можно выявить бывших агентов?

- Скажу прямо, я против люстрации. О 30-х годах я уже упоминал, а сейчас скажем и о том, что агентурная система действовала и в царской России. Представляете, сколько народу из предыдущих поколений сотрудничало в тот исторический период, выражаясь современно, с тогдашними спецслужбами – охранкой, жандармерией?

КТО-НИБУДЬ, К ПРИМЕРУ, МОГ ПОДУМАТЬ, ЧТО ИЗВЕСТНЫЙ ЯЗЫКОВЕД НИКО МАР БЫЛ СОТРУДНИКОМ ЖАНДАРМЕРИИ? ИЛИ, ХОТЯ БЫ, АВКСЕНТИЙ ЦАГАРЕЛИ, ГРУЗИНСКИЙ АКТЕР И ДРАМАТУРГ, ПУБЛИЦИСТ, ПЬЕСЫ КОТОРОГО «ИНЫЕ НЫНЧЕ ВРЕМЕНА», «ХАНУМА» И ДР. ВОШЛИ В ЗОЛОТОЙ ФОНД ГРУЗИНСКОГО ТЕАТРА?

Не буду продолжать… Но что нам дало это знание, что прибавило? Ничего. Поэтому я уверен, что не стоит во всем этом копаться.

Однажды покойный президент, Звиад Гамсахурдия, позвал меня и спросил об одном человеке,- не скажи, что он не сотрудничает с вами.

- Почему Вы спрашиваете? – поинтересовался я.

- Потому, что про тебя говорят, что ты все знаешь…

Я подтвердил, что тот человек, действительно, с нами сотрудничал, и на второй же день принес письменную информацию. Гамсахурдия внимательно прочел. Я попросил его не проявлять осведомленности по этому поводу, но если его что-нибудь интересует, он может поручить этому человеку, и тот непременно выполнит.

Выхожу в приемную, и не встречаю того самого человека! Он обнял меня, поцеловал…

- Он жив?

- Да, жив!