Спустя 15 лет после терактов в США 11 сентября 2001 года бывший министр иностранных дел РФ, глава Российского совета по международным делам Игорь Иванов рассказал в интервью РИА Новости о своей поездке в США в сентябре 2001 года и первых впечатлениях, а также о том, как Джордж Буш отреагировал на поддержку Владимира Путина, как развивались отношения двух лидеров и почему был упущен шанс на создание нового миропорядка.

 — Как и когда вы узнали о террористических атаках на Нью-Йорк и Вашингтон? Владимир Путин был первым мировым лидером, кто выразил соболезнования США в связи с терактами. Вы участвовали в подготовке того его телефонного разговора с Джорджем Бушем? Если да, расскажите, как это было?

 — В тот день я был на церемонии открытия музея истории дипломатии у нас в МИД на Смоленской. В какой-то момент вошел мой первый заместитель Вячеслав Трубников, сказал, что по CNN передают очень странные новости о столкновении самолета с небоскребом в Нью-Йорке. Я тут же вернулся в кабинет, включил телевизор — в этот момент как раз второй самолет врезался во вторую башню Всемирного торгового центра. Первая мысль: надо срочно доложить президенту. Тут же позвонил Владимиру Владимировичу. Он поручил оперативно собрать на совещание руководителей силовых ведомств. Съехались все быстро. Путин сразу дал поручение связаться с президентом Бушем. Буш тогда был в самолете, его, как потом стало известно, в тот момент таким образом пытались уберечь от возможной атаки на Белый дом, никто же не понимал, что происходит и когда это закончится. Сергей Иванов пытался выйти на связь через Кондолизу Райс, я — через Колина Пауэлла. В итоге связь установили.

 — Что было после разговора?

 — После телефонного разговора с Бушем Путин дал указание всем ведомствам активизировать сотрудничество со своими американскими партнерами в вопросах борьбы с терроризмом. Я сразу же позвонил Колину Пауэллу, чтобы выразить солидарность и обсудить наши дальнейшие совместные шаги. Дело в том, что теракт произошел перед началом очередной сессии Генеральной ассамблеи ООН, где я должен был выступать. До поездки в Нью-Йорк у меня был запланирован визит в Вашингтон. Естественно, понимая ситуацию, я поинтересовался у Колина, остаются ли в силе наши планы. Он сказал, что должен переговорить с президентом. Через несколько часов Колин перезвонил и сказал, что визит остается в силе и что президент Буш также планирует принять меня.

 — Когда вы в итоге встретились?

 — Через неделю. Я прибыл в Вашингтон, и 19 сентября у меня состоялись переговоры с Пауэллом. Затем меня принял президент США в Белом доме. По поручению Путина я передал его личное послание Бушу. В послании излагалась не только наша принципиальная позиция относительно противодействия международному терроризму, но и говорилось о готовности всесторонне развивать российско-американское сотрудничество в различных областях. Реакция Джорджа Буша была очень эмоциональной: он выражал признательность Владимиру Владимировичу Путину, российскому народу за то, что они первыми протянули руку помощи США в трудный для страны период, говорил о необходимости придать новый позитивный импульс отношениям между нашими странами. Он просил передать Путину, что с нетерпением ждет их личной встречи в Шанхае во время сессии АТЭС, а затем в ходе первого официального визита российского президента в США в середине ноября 2001 года.

 — Затем вы поехали в Нью-Йорк. Какие у вас воспоминания остались от Нью-Йорка в те дни?

 — Да, из Вашингтона после встречи с президентом и переговоров с Пауэллом наша делегация выехала в Нью-Йорк для участия в сессии Генеральной ассамблеи ООН. Поскольку воздушное пространство в США оставалось закрытым, мы поехали на посольском автобусе. Это было в ночь с 19 на 20-е.

 Подъезжая к Нью-Йорку со стороны Нью-Джерси, мы увидели ужасающую картину: в центре полыхало зарево, как от плавящейся лавы, в свете прожекторов на месте разбора завалов стояли два гигантских столба пыли, как призраки башен-близнецов. Картина была действительно страшная. На следующий день мы посетили пожарную часть, которая находится напротив нашего представительства при ООН в Нью-Йорке, чтобы выразить поддержку и солидарность пожарным, которые проявили мужество при тушении пожара, среди них были погибшие.

 Кстати, солидарность с американцами тогда выражали очень многие российские граждане. Я помню, что когда еще в Москве 11 сентября я поехал в посольство США, чтобы оставить запись в книге соболезнований, то был поражен, увидев большое количество наших граждан, которые выстраивались в длинную очередь, чтобы возложить к посольству цветы. Это был искренний порыв солидарности. И надо сказать, что в последующие месяцы опросы общественного мнения в России фиксировали, пожалуй, самый высокий уровень симпатий среди российского населения к Соединенным Штатам.

 — Главная претензия в адрес администрации США после расследования терактов 11 сентября состояла в непонимании Белым домом и разведсообществом масштабов угрозы. Насколько широко в то время шел обмен информацией между РФ и США по контртеррористической тематике?

 — Не только в США, но и в других западных государствах действия России по борьбе с международным терроризмом встречались в штыки, подвергались резкой критике. Практически на всех встречах, международных форумах мы постоянно разъясняли, что на Северном Кавказе наша страна фактически первой приняла на себя удар со стороны международного терроризма, призывали к сотрудничеству. К сожалению, понимания мы не встречали. Естественно, что в такой обстановке не могло быть и речи о серьезном сотрудничестве по линии спецслужб. Скорее, все было наоборот.

 По линии министерства иностранных дел мы регулярно снабжали наших партнеров информацией о базах подготовки террористов, в том числе в Афганистане, о каналах переправки боевиков на наш Северный Кавказ, о финансовых потоках и так далее. Эти обращения, как правило, оставались без реакции.

 — Насколько адекватной, на ваш взгляд, была реакция США на теракты? В адрес Белого дома до сих пор звучит мощная критика по операциям в Афганистане и Ираке, хотя формально иракская кампания и не была ответом на 11 сентября, но многими воспринималась именно так, вероятно, не без повода. Ни там ни там американцы так и не смогли добиться своих заявленных целей — ликвидации талибов и "Аль-Каиды". Более того, эти действия, как считают многие политики, спровоцировали волну экстремизма и терроризма по всему региону Ближнего Востока, следствием чего стала и нынешняя активность "Исламского государства" (запрещенного в России), а также разрушение государственности Ирака, Ливии, попытка повторить тот же сценарий в Сирии. Вы согласны с такими оценками?

 — Что касается военных операций США в Афганистане, а затем в Ираке, то между ними нельзя ставить знак равенства, хотя последствия этих операций были в равной степени тяжелыми для международной безопасности. Дело в том, что в Афганистане США начали военную операцию в ответ на террористические акты 11 сентября и проводили ее в рамках соответствующей резолюции СБ ООН. Они пользовались поддержкой со стороны международной антитеррористической коалиции, а внутри самого Афганистана — со стороны так называемого Северного альянса, который также вел борьбу с режимом движения "Талибан".

 К сожалению, США и их союзники отступили от начальной цели — свержения режима талибов и формирования в стране коалиционного правительства, которое было бы в состоянии при содействии международного сообщества ликвидировать центры террористических организаций в стране и начать восстановление мирной жизни в Афганистане. Вашингтон решил надолго закрепиться в этой стране, руководствуясь своими геополитическими интересами, что привело к затяжной войне с известными тяжелыми последствиями для региональной и международной безопасности.

 В Ираке дела обстояли иным образом. Благодаря усилиям международного сообщества, в стране удалось не только ликвидировать имевшиеся запасы оружия массового уничтожения, но и создать уникальную систему контроля во избежание его производства. Вся информация на этот счет имелась в Совете Безопасности ООН. А поэтому, когда США обратились в Совет за резолюцией, которая давала бы им формальный повод начать военную операцию, то, разумеется, подавляющее большинство стран эту просьбу не поддержали.

 — У вас были доверительные отношения с Колином Пауэллом. Когда вы впервые услышали от него о пробирке с «сибирской язвой», которую он демонстрировать с трибуны ООН якобы в доказательство разработки биологического оружия Багдадом? Говорил ли он вам что-то после того, как обнаружилось, что это была фальсификация?

 — Что касается известного эпизода с пробиркой, которую Колин Пауэлл показывал во время своего выступления на заседании СБ ООН, то он со свойственной ему откровенностью рассказал обо всех подробностях в своей книге It Worked for Me. In Life and Leadership, изданной в 2012 году.

 Мне и добавить нечего. Честно говоря, не очень понимаю, почему вообще этому эпизоду уделяется столько внимания. Главное ведь заключалось совсем в другом. Несмотря на мощное давление со стороны американской администрации, Совет Безопасности ООН так и не дал согласие на проведение военной операции в Ираке. Не только Россия, Франция, Китай и Германия, но и многие другие не постоянные члены Совета также отказались поддержать Вашингтон. В результате проект резолюции даже не был поставлен на голосование.

 — Но США это никак не помешало. Ни отсутствие санкции СБ ООН, ни очевидность тяжелых последствий…

 — Все то, что затем произошло после начала войны в Ираке, — резкий рост экстремистских настроений, волна террора, расползание терроризма по всему большому ближневосточному региону, превращение целой страны в террористическую гавань — все это не в деталях, но было предсказуемо.

 И мы об этом предупреждали. Я говорил об этом неоднократно Колину Пауэллу, мы предупреждали об этом и других американских представителей. К сожалению, эти предсказания сбылись, и мы видим, к чему это привело.

 — Что американцы отвечали?

 — Они отвечали, что нужно убрать режим Саддама и построить новый Ирак.

 — Давайте вернемся к глобальным последствиям терактов и американской реакции на них…

 — О последствиях военных операций в Афганистане и Ираке уже много сказано и написано. Но я бы хотел выделить одно очень важное обстоятельство, которое порой ускользает от внимания. Теракты 11 сентября, конечно же, прежде всего стали большой трагедий для американского народа. Но они получили и огромный международный резонанс. Люди в самых различных уголках мира увидели, что перед терроризмом никто не может чувствовать себя защищенным. Даже такая мощная страна, как США. Сама идея создания международной антитеррористической коалиции свидетельствовала о том, что в мире растет понимание необходимости объединения усилий для борьбы с новыми вызовами и угрозами безопасности.

 В ООН начались активные дискуссии о формировании глобальной системы противодействия новым угрозам на основе международного права. Между Россией и США, например, заметно активизировалось сотрудничество по линии спецслужб. Причем это сотрудничество начинало носить далеко не формальный характер.

 Свидетельством того, что между Москвой и Вашингтоном стали складываться новые отношения, стал первый визит президента Буша в Москву в мае 2002 года. В ходе визита была подписана декларация двумя президентами, которая определяла наши отношения как отношения стратегического партнерства. Что давало определенные надежды на то, что те сложные вопросы, которые оставались, можно решать в новой атмосфере.

 Эти новые отношения проявились и в том, что Путин стал фактически первым иностранным гостем, которого Буш принял у себя на семейном ранчо в Техасе. Тот вечер проходил в очень дружественной атмосфере. Буш специально пригласил на вечер гениального ван Клиберна, который, как оказалось, жил по соседству. Ван Клиберн тогда приехал, музицировал на рояле. Наблюдая за этой общей атмосферой, я про себя размышлял, что, наверное, холодная война уходит в прошлое и что, хотя между нашими странами будут наверняка сохраняться противоречия, но их можно будет решать в атмосфере большего доверия, понимания и учета взаимных интересов.

 Новая атмосфера сотрудничества во многом предопределила и создание Совета Россия — НАТО в 2002 году. Это было в Риме, еще до войны в Ираке.

 На этой церемонии присутствовали все главы государств НАТО и России. Это был очень мощный сигнал, свидетельствующий — и это было записано в тексте — о намерении строить новые отношения в сфере безопасности.

 11 сентября давало возможность начать двигаться по новому пути. И мы готовы были действительно это сделать, Путин был готов на новые отношения и с НАТО, и с Западом в целом. Однако, как показали последующие события, избавиться от наследия холодной войны не так просто. В этом мы убедились, когда США в одностороннем порядке вышли из Договора по противоракетной обороне.

 К сожалению, американская война в Ираке фактически поставила крест на усилиях по улучшению российско-американских отношений, снижению общей напряженности в мире: распалась антитеррористическая коалиция, обострились международные отношения, был нанесен удар по авторитету ООН…

 В Москве — могу говорить о себе, но, наверное, такое ощущение было не только у меня — наступило разочарование. Потому что мы делали многое для того, чтобы открыть новую страницу в наших отношениях. Такой односторонний шаг со стороны Вашингтона без учета интересов России и даже американских союзников разрушил наши надежды на возможность новых отношений.

 Естественно, стали сворачиваться и контакты между спецслужбами России и США.

 По моему мнению, таким образом был упущен уникальный после Второй мировой войны шанс формирования основ нового мирового порядка в интересах всеобщей неделимой безопасности.

 — Вы сейчас упомянули выход США из договора по ПРО. Стали ли теракты 11 сентября причиной или одной из причин выхода США из договора по ПРО?

 — Нет, теракты не стали причинами этого решения. Повторю: твердая позиция, занятая Россией в отношении теракта 11 сентября, способствовала заметному улучшению атмосферы в российско-американских отношениях. Вместе с тем по принципиальным вопросам, по которым у наших стран имелись разногласия, ситуация мало в чем изменилась. Это прежде всего касалось позиции в отношении договора по ПРО 1972 года. Администрация Буша-младшего, как только пришла к власти, взяла курс на выход из договора. На это решение не повлияли ни теракт 11 сентября, ни последующее потепление российско-американских отношений. Несмотря на всю гибкость российской позиции, Вашингтон объявил в декабре 2001 года об одностороннем выходе из договора и начале создания собственной системы противоракетной обороны. Последствия известны: сегодня, 15 лет спустя, ни одно государство не может чувствовать себя в безопасности.