Когда несостоявшийся царек всея Грузии Михайло С. истерично доканчивал свой второй срок и, дабы не слишком дразнить святой Запад, уже собирался со скрипом слезать с президентского кресла, он с помощью прикормленных сутяг начал усиленно перекраивать Конституцию Грузии, чтобы всю власть Советов передать в дальнейшем премьер-министру, чью должность он собирался натянуть на себя.

Если бы все получилось так, как это созревало в его нездоровой голове, то сейчас Михайло С. был бы нашим солнцеликим премьером, а какой-нибудь назначенный им зиц-президент, типа Давида Бакрадзе, сидел где-нибудь неподалеку и лебезил бы перед ним.

Во всяком случае, так было задумано им и его кликой.

Эта команда, как они сами говорили, собиралась править нашей закавказской жизнью лет 30-40, и, честно говоря, я думал, что так оно и случится, потому что не видел силы, могущей их изничтожить. Прошло уже пять лет со времени их падения, и я не перестаю благодарить ту глупость, подтолкнувшую их наступить на мозоль одному очень весомому человеку, который взбрыкнулся и, ничтоже сумняшеся, возглавил движение по выпихиванию ЕДН на свалку истории.

Тогда почти все население встало рядом с весомым человеком, и сам святой Запад тоже дал на это свое милостивое согласие, так как их «Маячок демократии» уже становился буйно неконтролируемым и ходил под себя.

Конституцию Михайло С. все же успел перекроить, и в итоге мы все имеем сегодня то, что имеем: президентская должность у нас сугубо номинальная, как в какой-нибудь Германии, где до недавнего времени я и не знал, что такая профессия там существует.

«Таперича», как говорил кот Бегемот, вся президентская власть в Грузии представляет собой большую нотариальную контору, которая заверяет – или не заверяет своей большой круглой печатью решения парламента. Президента иногда допускают на высокую трибуну для пары теплых слов по какому-нибудь направлению, а в основном он выполняет роль свадебного генерала. По мне так этот институт совершенно не нужен для нашей и так не очень богатой республики, я бы всех их разогнал и послал на галеры.

Насчет галер – это я ерничаю, насчет разогнать – нет.

Не буду делать сравнительный анализ всех четырех президентов, которых нам послали небеса за последние 25 лет свободы, равенства и братства. Пусть этим займется какой-нибудь современный Геродот, или Томас Маколей, или Евгений Тарле, кто сможет напрячь свои непредвзятые извилины и составить беспристрастный портрет руководителей Грузии. Хотя беспристрастный вряд ли получится, и, вообще, история – предмет весьма субъективный. Сегодняшние события историк-мечтатель, историк-единациональник, историк-лейборист и историк-свободный демократ напишут в четыре разных вариантах. Это даже не будет подобие Нового Завета, где одну и ту же притчу с легкими отклонениями рассказали четыре евангелиста. Тут отклонения будут во всю ивановскую (употребляя слово «ивановскую», я никоим образом не имел в виду известного нашего олигарха и мецената Бидзину И. Просто звучание совпало).

Ладно, шут с ними, со всеми этими президентами, я хотел только поговорить о последнем, о Георгий Маргвелашвили, которого недавно начали называть «Мистер Вето». Помнится, во времена СССР был такой несменяемый министр иностранных дел, товарищ Громыко, его называли «Мистер Нет» за то что, как говорят городские легенды, он на все предложения Запада по урегулированию разных заморочек говорил наше твердое «нет!»

Он был «Мистер Нет», а наш Георгий – «Мистер Вето».

У меня закрадываются смутные подозрения, что эта «ветомания» нужна нашему президенту, чтобы как-то напомнить о своем существовании.

Помните анекдот про неуловимого Джо? Конечно, помните, так наш случай – аналогичный.

До своего президентства господин Маргвелашвили был милейшим, обаятельным человеком, умел интересно говорить, знал занятные философские байки, по ходу дела руководил Грузинским институтом общественных дел, который выпускает общественных деятелей, часто гостил в студиях, и слушать его было одно удовольствие. Это я без всяких задних мыслей говорю. На фоне железопартийных лбов, не вылезающих из телестудий и выражающихся суконным языком плаката, на Георгии Маргвелашвили отдыхало ухо, а иногда и глаз, если он был гладко выбрит.

И надо же было какой-то чертовой силе, какой-то чертовой страсти вести его и вознести на очень должностное место? Думаю, тот, кто в свое время продвинул господина Георгия на столь высокую должность, оказал ему медвежью услугу.

Когда его предлагали на пост президента Грузии, я был всеми ладошками «за». Опять-таки по простоте душевной я думал, что человек незапятнанный, интеллигентный, историк философии, с чистым взором и слаженной речью, будет хорошим президентом, и так как функций ему оставили мало, особо не станет выпендриваться и справится со своими непыльными обязанностями на ура.

Первое, что резануло меня после выборов, – это вдруг резкий поворот его риторики. До своего избрания одним из пунктов президентской деятельности он называл передачу беспризорникам великолепной президентской резиденции, которую щедрый на госказну Михайло в свое время отгрохал за аховые деньги. Я не помню сейчас точно, сколько обходится обслуживание этих авлабарских садов Семирамиды, но сумма, как говорят, могутная. Так вот, после избрания на высший, хоть и очень номинальный пост господин президент не отдал дворец беспризорникам, не отдал он его и под учебное заведение, тренажерный зал или музей грузинской космонавтики. Он его оставил в своих запасниках. Сам Маргвелашвили проживает в Душети, на свежем воздухе, вдали от городской суеты и суматохи дел, охаживает свой огород, как Диоклетиан, и радуется урожаю.

По избрании президенту в срочном порядке была отремонтирована-отреставрирована небольшая, но очень симпатичная резиденция на ул. Атонели, в старинном здании, где раньше располагалось бдительное американское посольство, но он (президент) туда не переехал.

– Почему? – спрашивали его пронырливые желторотые журналисты.

– Не хочу и потому, – отвечал капризным тоном президент. – Она мне жмет в плечах.

И теперь, время от времени, Георгий Маргвелашвили появляется на политическо-процессуальном небосклоне и громко говорит свое твердое «вето» по разным законодательным проектам, чем вызывает злобную радость оппозиции и недоумение всего честного гражданского населения. Президентские «вето» мне напоминают козни обиженного мальчишки, который пытается сделать мелкую гадость большой компании, которая его не взяла к себе поиграться.

* * *

Буднично-выходная жизнь президентской администрации обходится добрым налогоплательщикам в год около 10 миллионов лари, плюс еще пятимиллионный резервный фонд президента. В итоге пятнадцать миллионов лари уходят на институцию, без которой, я думаю, можно было бы спокойно обойтись.

Может быть, мои размышления попахивают любительщиной, но, будь у меня пятнадцать миллионов лари, я бы эти деньги потратил на медицинские цели.

На пятнадцать миллионов лари можно организовать несколько дорогостоящих зарубежных операций и спасти определенное количество жизней.

Не знаю, может, я рассуждаю очень по-обывательски, но что делать, если я не вижу необходимости президентского правления в моей полунищей стране.

Хотя есть шанс, что я ошибаюсь.

Во всяком случае, на сегодняшний день наш президент не перестает себя компрометировать всякими нелогичными реверансами.

* * *

Пройдет годик, и господин Маргвелашвили прекратит быть президентом. Я надеюсь, он мягко и безболезненно опустится с небес на землю, снова станет тем неплохим говоруном и собеседником, каким мы его знали до всей этой политической катавасии, отряхнется и свою президентскую ссылку будет вспоминать как дурной сон.

Хотя за этот дурной сон он до конца своих суровых дней будет получать неплохой пенсион.

Да, испытание властью – тяжкое испытание, и пока что ни один из четырех избранных грузинских президентов не прошел его с честью, с совестью и с умом.