Через горы

В ноябре 2010 года автором статьи, в связи с принятием Грузией закона о безвизовом въезде, было совершена поездка в Тбилиси. Для большего «погружения в жизнь» в столицу Грузии я добирался автостопом. Отправной точкой стала столица Северной Осетии Владикавказ.

Выехав по носящему имя национального осетинского поэта Коста Хетагурова «проспекту Коста», на край Владикавказа, я стал «стопить» транспорт идущий в сторону грузинской границы. Идущее вдоль реки Терек, соответственно текущего по дну Дарьяльского ущелья, шоссе было знаменитой исторической Военно-грузинской дорогой, обильно политой кровью и воспетой классиками. Качество шоссе было очень хорошим, если не идеальным. Чувствовался современный ремонт и должный уход.

За рулем первой машины сидел коренной владикавказкий грузин Георгий, ехавший на похороны в осетинское селение Балта. Я поинтересовался: « Как живется местным грузинам в Северной Осетии после войны «08.08.08»?

Георгий с саркастической усмешкой ответил: «Как живем, дарагой? («Дарагой» он произнес с пародийным «грузинским» акцентом). Ничего живем. Я родился и вырос во Владикавказе. Жена у меня местная русская. Нас грузин всегда много жило в Северной Осетии, во Владикавказе у нас всегда была своя грузинская 19-я школа. Она и сейчас работает и остается грузинской. Осетины, с которыми мы вместе жили, к нам относятся, как и прежде, очень хорошо. Никаких проблем с ними не было и нет.

Но приехавшие в республику южные осетины, а у многих из них в этой войне погибли родственники, относятся к нам плохо. Из-за такого отношения мои дети уже взяли себе документы на фамилию матери».

В Балте Георгий специально вывез меня на конец селения, развернулся и поехал обратно. А я снова остался на пустой дороге. Селение Балта мы практически проехали. Его южная окраина, на которой я оказался, представляла собой живописно разбросанные по склону горы красивые и добротные дома. На противоположной стороне дороги почти на берегу Терека стоял кирпичный дом с большим встроенным торговым помещением. Дом был заброшен, окна «торгового зала» были закрыты ржавыми жестяными «ставнями». На моей стороне, по ходу к границе, над дорогой возвышалось кафе, так же заброшенное. С вывески из древнего, побелевшего советского секлопластика буквы давно отвалились. Когда то тут ехал поток машин, кипела жизнь. Но несколько лет закрытия Военно-грузинской дороги привели к запустению.

Ждать пришлось долго, около 1, 5 часов. Машин почти не было. Но вдруг остановился микроавтобус, и меня подобрал молодой русский водитель из Владикавказа, Николай. Ему необходимо было въехать на грузинскую территорию и забрать там «груз 200» - гроб с телом умершего человека, которого родственники пожелали похоронить в Ростовской области.

Спрашиваю водителя, как относятся местное население к высказанной недавно полпредом СКФО Хлопониным идее привлекать казаков для наведения порядка на Кавказе.

«Было бы кого привлекать! – бурно отреагировал Николай, - У нас на Кавказе «главный казак» - Кадыров. Есть казаки, которые в казачьи организации входят, их особо не видно. Им головы поднять не дают. Теперь их хотят еще и на ваххабитов бросить. Кадыровцы - вот это реальная сила! У меня родственники живут на Ставрополье в райцентре Курском, так там все теперь в тихом ужасе, ожидают, что на Ставрополье придут «наводить тишину» ребята Рамзана.

Разговор пришлось прервать, поскольку до мы доехали до российского погранпункта «Верхний Ларс». Николаю пришлось встать в хвост длинной колонны машин ожидающих очереди на въезд в Грузию. Я же взвалив на плечи рюкзак, двинулся к границе пешком.

Вблизи КПП выяснилось, что переходить пешком границу нельзя, можно только переезжать на машине. Пассажирский автотранспорт, за исключением такси, через границу не ходит. Скучающий таксист предложил меня довезти до Тбилиси за 1500 рублей, потом «экономный вариант» – за 1000 рублей до грузинского села Казбеги, откуда уже «…можно за 10 лари, это 150 рублей, доехать маршруткой до Тбилиси». Вскоре таксист, дождавшись местного рейсового автобуса из Владикавказа, уехал назад. Пассажиров для него не нашлось. Я же решил не изменять принятому решению и пересечь границу именно стопом.

Вариантов «стопного» пресечения было немного. Большой двухэтажный автобус, украшенный зелеными государственными флагами Саудовской Аравии, вез чеченских паломников на хадж.

Чеченцы везти меня отказались, ссылаясь на то, что у них «пересечение по заверенному списку». Весьма колоритен был вид чеченских паломников. Темные рубахи навыпуск с накладными карманами на груди. Короткие, на кожаной подошве сапожки из мягкой кожи, некоторые с молниями сбоку. Белые тюбетейки с нитяной кисточкой.

Кроме чеченцев наличествовали два немецких туристических микроавтобуса типа «домик на колесах». Много западных полухиповых туристов разъезжают по миру в таких, оснащенных всем необходимым для жизни, домиках-фургонах. У одного немца на «Верхнем Ларсе» из фургона выглядывали собака и кошка.

Немецкие туристы в своих «автодомиках» от Байкала в Африку заявили, что перевезти меня не могут, поскольку их самих не пускают через границу. Они перед поездкой прорабатывали маршрут, и в немецком и в российском посольстве заверяли, что «проблем нет». Но тут, уже на самой границе выяснилось: «Через погранпункт Верхний Ларс могут проезжать только граждане стран СНГ».

Несчастным немцам пограничники советовали ехать в Новороссийск, а там грузится на паром в Турцию. Или же пробираться в обход Черного моря через Украину, Румынию и Болгарию. Чем кончилась немецкая история, не знаю, ибо уехал. Мытарства немцев на границе снимала съемочная группа российского телевидения, говорят о них самих и их бедствиях, был даже сюжет на ТВ. Но я его не видел.

В «автостопном активе» у меня оставалась только длинная колонна «дальнобойных» грузовиков, в основном с украинскими и армянскими номерами.

Обойдя несколько фур и поговорив с шоферами-«дальнобойщиками», нахожу армянина по имени Василий, согласившегося довезти меня до Тбилиси.

Вскоре мы с ним, довольно быстро, с минимумом формальностей, прошли российский погранконтроль, проехали по узкому ущелью несколько «нейтральных» километров и вот нас встретил «гостеприимный» грузинский КПП «Казбеги».

Месть побежденных, или плохо быть русским

То, что я въехал в чужое государство, сразу ощутилось уже при виде первого грузинского пограничника. На его голове была странного вида полумеховая кепка с неестественно длинным козырьком, а за спиной висела американская винтовка М16.

Поднимая перед нашей фурой шлагбаум, грузинский боец, указав пальцем на меня, с брезгливостью громко сказал на русском языке армянину-шоферу: «Зачем этого взял? Теперь тебя два часа будут проверять».

В данной части текста я буду часто употреблять слово «брезгливость», но это вынужденно. Поскольку именно «брезгливость», «высокомерие», «разговор через отвисшую нижнюю губу», - все эти слова и выражения постоянно всплывает в памяти при описании пережитого пограничного «грузинского гостеприимства».

Кроме случая с «полицейским Георгием» на станции тбилисского метро «Медицинский институт», чем будет рассказано ниже - отрицательные впечатления от Грузии и грузин за время путешествия полностью отсутствовали. Пережитое погранично-грузинское издевательство резко контрастировало с последующим радушным отношением ко мне со стороны простых жителей закавказского государства. Возможно, демонстрация презрения и издевательства над русскими входит в «служебный кодекс поведения» грузинских силовиков. Хочется верить, что сняв форму, во внеслужебной обстановке, эти «юберменши», превратились бы в обычных добрых и приветливых грузин.

В отличии от большого и современного российского КПП, грузинский пропускной пункт представлял собой длинное узкое здание с парой смотровых площадок. Прямо за воротами грузинского КПП непонятно для каких прихожан строилась больших размеров, вжатая в скалу, грузинская церковь.

Около десятка шоферов-«дальнобоев» толпились в маленькой «комнате ожидания». Там стояли четыре мягких кресла. Те же, кому не досталось кресел стояли у стен. В комнате было две сквозные двери: одна на улицу, вторая в коридор, откуда шла другая дверь на улицу, то есть был прямой ход ветру и воздуху. Двери не закрывались, был жуткий сквозняк. После захода солнца (горы, ущелье) сразу стало очень холодно.

За барьером в комнате ожидания сидели грузинские таможенники-пограничники в бордовых рубахах украшенных бляхами-жетонами с грозным стоящим на задних лапах львом в центре и надписями на грузинском языке по окружности. У одних жетоны были с черным фоном, у других с красным. Часть сотрудников погранпоста были полицейскими в серой форме с узкими лампасами на брюках.

Кто есть, кто по должности, понять было нельзя: английской транскрипции на бляхах не было, а грузинские буквы для негрузин нечитабельны.

Проигнорировав международную пресс-карту и взяв только заграничный и внутрироссийский паспорт, миловидная девушка в серой форме, пригласила меня в отдельную комнату. Обстоятельно со мной побеседовала на тему «причины приезда, к кому еду, по какому телефону могут подтвердить, что меня ждут» т.д, она велела мне подождать. Ожидание растянулось на 4 часа.

Приходили и уходили, получив документы, шофера, на нас же с Василием никто внимания не обращал. Причем демонстративно не обращал и в контакт не вступал. На все вопросы следовало только презрительно-ленивое движение плечами.

Мобильная связь на КПП не действовала, ни российская, ни грузинская. Сообщить что-либо встречающим не было никакой возможности.

Выручивший меня добрый армянин Василий, наверное, жестоко ругал себя за проявленный альтруизма. Он явно нервничал: график движения его фуры был полностью сорван.

И вот, по прошествии 4 часов нам с Василием, с тем же брезгливо-безразличным выражением лиц, доблестные грузинские пограничники выдали наконец паспорта со штемпелями на въезд. Радость, правда, была не долгой. Ко мне тут же подошел похожий на канонического советского учителя, благообразный пожилой пограничник в очках и вкрадчиво спросил: «Вы журналист?».

Получив утвердительный ответ, попросил показать международную пресс-карту, а, увидев, вырвал ее из рук, и, схватив меня за рукав, потащил в глубины длинного здания. Приведя в какую-то комнату, он передал «добычу» сидевшим за массивным столом двум коренастым молодым людям в натовского военного образца свитерах без жетонов. Те заявили, что они сотрудники спецслужб Грузинской республики, но не представились и документов не показали.

Вся проверка началась заново, но в более жестком варианте. Документы, включая журналистские, были вновь проверены и отксерены. Пришлось отвечать на множество причудливых вопросов, «место работы за последние двадцать лет», «национальность», «когда и где служили в армии», «когда и почему ваши предки поселились на Северном Кавказе».

Получив ответы на все вопросы, «люди в штатском» отдали документы и велели «подождать минут пять». Шофер Василий встретил меня с радостью и надеждой, но «минут пять» растянулись еще на полтора часа…

Иногда нас с Василием явно дразнили. Синхронно оторвавшись от мониторов, пограничники вдруг брали в руки наши документы и начинали на нас пристально смотреть. Когда же мы, в надежде, вскакивали из кресел и подбегали к прилавку, нам, вертикальным движением ладони, с тем же демонстративно-брезгливым безразличием на лице приказывали ждать. Такая «игра взглядами» была произведена минимум раза три.

Шофер Василий в результате ожидания и подобных «игр» был на грани нервного срыва. Без меня он уехать уже не мог: мои данные уже были внесены в его выездной талон.

Потом сильно нервничать начал и я, в какой-то момент уже был на грани того, чтобы заявить: «Не надо мне вашей Грузии, возвращайте меня в Россию».

Но в этот момент слабости в комнату вошел уже знакомый мне холодно-надменный «учитель». С желанием высказать все о нем и его коллегах, подхожу к нему, и тут замечаю внизу жетона мелкие циферки: личный номер владельца. Начинаю их рассматривать. И тут, - о чудо! - надменность и брезгливость с лица «учителя» мгновенно исчезают. Мое внимание к его личному номеру в его планы явно не входило. Он сразу стал испуганно- участливым и скороговоркой затараторил: « Что нервничаешь? Тут граница, чего ты хочешь… Какие проблемы?»? Очень хотелось от души сказать ему «какие проблемы», но из глубин коридора раздается гортанный окрик, и один из «бордоворубашечников» дает Василию долгожданный талон на выезд. Тот, хватает меня за рукав, тянет во двор, мы влетаем в фуру и через минуту мы, с глубоким вздохом уже за воротами КПП.

В общей сложности «грузинское гостеприимство» на посту «Казбеги» продолжалось 5 с половиной часов. С 15. 00 до 20ч 30 м. по московскому времени.

Впоследствии в Грузии люди мне многие говорили, что «… у нас порядок и цивилизованные законы, а это лишь недоразумение», или «…ты нарвался на плохую смену». Однако после возвращения из Грузии, я решил поподробнее разобраться с «пограничным гостеприимством». Во Владикавказе таксисты, постоянно ездящие в Грузию мне сказали: подобные случаи издевательств не случайность, а рядовая практика грузинских силовиков.

Причем так действуют они только в отношении одной национальности: русских. Таксист-владикавказец потом говорил: «Грузинские пограничники не любят русских и сознательно над ними издеваются. Вот если ты из северокавказских народов, даже если осетин, то к тебе будут относиться хорошо. Теперь там такая государственная политика: «Демократическая Грузия - лучший друг угнетенных российскими колонизаторами горских братьев». А русских срзу чморить и унижать. Сразу им показать: вам в Грузии не рады. Закон о безвизовом въезде писан не про вашу радость».

Кавказская «дорога смерти»

Военно-грузинская дорога находится на почетном третьем месте в рейтинге самых опасных автотрасс земного шара. После «Якутского тракта» и «Боливийской дороги смерти». Проходящая через Кавказский хребет ВГД была проложена в 1799 году трудом русских солдат, когда срочно понадобился надежный путь, чтобы оказывать военную помощь «христиански братьям». Двести лет эта дорога была основной связующей нитью между двумя странами. С 11 июля 2006 по 1 марта 2010 дорога была закрыта, а до 13 октября 2010 пересекать ее могли только граждане третьих стран.

Проехать по Военно-грузинской дороге и воочию оценить все прелести грузинской горно-дорожной экзотики автору пришлось дважды. Первый раз из-за «грузинского пограничного гостеприимства» ночью, а второй, при обратном пути - днем.

Идущая от Владикавказа российская часть трассы тщательно отремонтирована и ухожена, но прямо за воротами грузинского КПП «Казбеги» дорога становится достойной названия своей боливийской предшественницы по рейтингу.

С одной стороны трассу ограждала отвесная скала, другую - русло реки Терек. На дорожном полотне покрытие практически отсутствовало. Редкие остатки старого советского асфальта перемежались со скальным основанием, явно хранящим следы кирок саперов князя Цицианова.

Попадая в дорожную выбоину, машина, особенно с прицепом, может качнуться и зацепить скалу или же вылететь на галечную отмель Терека. Выехав ночью с грузинского КПП, я и армянский водитель Василий, вдоволь насмотрелись на опасную эквилибристику идущих впереди грузовиков. Их водители, пытаясь сэкономить время, реально рисковали жизнями. Мы ехали уже по темноте, Василий ругался, что самое ценное для движения светлое время мы потеряли. А теперь ехать очень сложно: «Слава Богу, хоть сухо. А если бы дождь прошел? Что делать, что делать... Меня уже в Армении дожидаются».

Как говорил шофер Василий о подобной ночной езде: «Я много раз туда-сюда езжу, у меня уже большой опыт. Но без многолетней практики и лишней необходимости ночью ездить по ВГД не стоит: «Гололед, дождь, туман, камни насыпались и под колеса попали … Ррраззз, и ты уже внизу… Если раньше днем здесь не ездил, то ночью и не суйся. Или даже если ездил, но погода плохая – стой до утра на стоянке у КПП»…

Дороги как таковой нет первые двадцать километров от границы до селения Казбеги, рядом с которым дорога хорошо отремонтирована. Казбеги - туристический центр, там есть европейского уровня гостиница, кафе и какой-никакой сервис. Когда фары выхватили первые дома этого селения, бросилась в глаза вывеска на русском языке «Хлеб».

Примерно километрах в пяти вверх от Казбеги и далее, вплоть до высшей точки – Крестового перевала, - дорога опять разбита и явно не ремонтируется. Ехать по ней просто страшно. Как с юмором говорили потом местные грузины, разбитая дорога - часть инфраструктуры для привлечения иностранных любителей экстрима.

Выше Казбеги нет даже минимального современного уровня оборудования трассы. К примеру, светоотражающих элементов. Весьма впечатлил один из крутых поворотов серпантина, где «проезд» в пропасть сотню метров глубиной закрывал, вместо необходимого усиленного отбойника и светоотражающего щита, метровой высоты бетонный кубик. А светящийся знак заменяла белая полоса нарисованная по центру кубика масляной краской …

Запомнились так же насыпавшиеся на сверху трассу груды небольших камней, явно давно и никем не убираемые.

Лишь за высшей точкой - Крестовым перевалом постепенно начинается более-менее нормальное дорожное покрытие, переходящее уже возле Тбилиси в трассу европейского уровня, с освещенным фонарями полотном, отбойниками, подстриженной травой и ровными аллеями кустов вдоль идеально чистых кюветов. По всей трассе издалека видны красные огни. Это кроваво-красным светом сияют цифры телефона полиции, закрепленные на крышах опорных полицейских пунктов. Сами же пункты сделаны на три стены из стекла, внутри всегда виден дежурящий полицейский.

Покинув кабину грузовика, ведомого армянином Василием. Я очутился на тбилисской объездной дороге. Трасса прекрасная, полностью освещена фонарями. Кюветы тщательно вычищены, за ними ряды подстриженных кустов.

Времени – час ночи по грузинскому и среднеевропейскому времени. Мобильник с российской сим-картой не работает. Возникает мысль заночевать в кустах, благо тепло. Иду вперед по трассе и вскоре обнаруживаю бензоколонку, а около нее скучающего таксиста. Подхожу, говорю: «Извините, пожалуйста! Не могли бы вы со своего мобильного телефона позвонить моему другу Вахтангу. Я задержался на границе, а он меня ждет и волнуется. У меня, к сожалению, нет ваших денег, обменять мне их было негде». Таксист молча слушает мою русскую тираду, достает телефон, набирает номер и что-то говорит по-грузински. Затем показывает мне рукой на машину и произносит на плохом русском: «Едем». Загружаю рюкзак в багажник, сажусь. Таксист включает радио и начинает звучать русская песня группы «Сплин. Настроение Сразу повышается. Мы едем по ночному Тбилиси, шофер подвозит меня к обменному пункту, там я меняю доллары на лари. Настроение резко скачет вверх. Еще немного езды и вот уже видна фигура моего старого приятеля Вахтанга.

Спрашиваю таксиста, сколько я должен и он говорит: «8 лари». Не десять, а именно 8! Сто пятьдесят русских рублей за ночную поездку! Тбилиси не Москва… В растроганных чувствах дарю таксисту юбилейную десятирублевую монету, и выхожу к заждавшемуся меня Вахтангу.

Сначала идем в ночной магазин, покупает там за 15 лари (около 250 рублей, дикая для Грузии цена, но хорошего вина дешевле не было) бутылку марочного «Саперави». Ограничений на ночную продажу спиртного в Грузии нет.

Затем идем к дому Вахтанга, входим в темный подъезд и поднимаемся пешком на 8-й этаж. Разбитую лестницу освещаем фонариком. Света в подъезде нет, лифт не работает с 1991 года. Чтобы поставить лампы в подъезде жильцам надо договориться о совместной оплате электричества: но за организацию этого дела никто не берется. В соседнем подъезде, впрочем, свет есть. Подъезды не закрываются, их деревянные, никогда не знавшие кодовых замков двери вызывают ностальгию по московским дотеррористическим временам. Людям в Тбилиси живется спокойно, ощущения опасности в городе не возникает нигде и никогда.

В обставленной советской мебелью квартире Вахтанга, две большие смежные комнаты, каждая с балконом. Днем много света: выходящие к балконам стены обеих комнат это два огромных окна. Лично мне было слегка неуютно, возникло ощущение не квартиры, а веранды.

В советское время такое жилье считалось «улучшенным». Но исчез СССР, а с ним и система центрального отопления. Плюсы «улучшенного жилья» резко поменялись на минусы: «стены-окна» стали истинным проклятьем. Деревянные рамы, куда вставлены стекла и рассохшиеся балконные двери имеют почти нулевую теплоизоляцию. Смежность комнат не позволяет нормально изолировать и прогреть хотя бы одну их них. Тбилиси город теплый, но без обогрева зимой жить все-таки нельзя. Многие жильцы вместо «гиперокон» строят нормальную стену из кирпича с окном обычного размера. Но чтобы сделать такую «модернизацию» нужны деньги, и немалые.

Вахтанг же человек небогатый, модернизацию сделать не может, и в центре его апартаментов с целью обогрева горит синий огонь газовой конфорки. Прямо на паркете стоит маленькая плита, к ней из кухни протянут пятиметровый резиновый шланг. Газовый обогрев помогает слабо, и в сильные холода температура в квартире падает порой настолько сильно, что приходится спать под несколькими одеялами в одежде и шапке.

Газ в Тбилиси поставляется из России, он относительно дешев. Многие тбилисцы для обогрева жилищ покупают специальный газовый обогреватель - «газенаппарат имени Зураба Жвания». По официальной версии, от неаккуратного пользования таким обогревателем иранского производства погиб бывший премьер-министр Грузии.

Вахтанг такой, стоящий 450 лари «газенаппарат», купить пока не может: для него это пока дорого. Электричеством обогреваться непозволительно: тарифы очень высокие, в три раза выше российских. Лампы в вахтанговой квартире энергосберегающие, непозволительна даже такая «роскошь», как электрочайник. Вода для чая и кофе у Вахтанга греется в обычном старом чайнике на газу. Правда в ванной висит современный электроводонагреватель на 80 литров. Но им Вахтанг пользуется очень экономно и расчетливо и далеко не каждый день. Умывается он по утрам холодной водой.

Один ходовых товаров на местных рынках: жестяные печки-буржуйки с длинными трубами для вывода в форточку и кустарно сделанные мощные электрообогреватели, называемые в России «козлами». Их покупают те, кто имеет возможность «пользоваться» электричеством бесплатно. Правда, как говорил Вахтанг, борьба с воровством электричества ведется планомерно, жестко и беспощадно.

Из современных дорогих вещей в квартире Вахтанга наличествует только хороший ноутбук. Это его основной рабочий инструмент, тут уж экономить нельзя. Интернет в квартире безлимитный, с хорошей скоростью. Можно без торможения смотреть инет-телевидение, можно через сеть играть на бирже и зарабатывать этим деньги. Плата за «безлимитку» примерно 10 долларов в месяц.

В целом обстановка квартиры Вахтанга очень скромная: в стареньком серванте набор недорогой посуды, стулья, кресла, тахта. В коридоре древняя советская стиральная машина. На серванте две небольшие иконы старинного грузинского письма. Вахтанг пояснил : «Это мои фамильные иконы, от предков. Моя семья в советское время не очень богата была, но фамильный антиквариат, кое-какой был. Однако все в девяностые годы было продано. Тогда многие тбилисцы за копейки продавали на барахолке ценнейшие вещи. Был реальный голод. Сейчас, конечно, уже не так, народ цену вещам знает, несет в магазины на комиссию. Но все равно наши антикварные цены московских ценителей очень бы порадовали. А эти иконы: умирать буду, но не продам»…

По профессии Вахтанг «приходящий сисадмин» финансового профиля. Работает в нескольких конторах, поддерживая там специфическое программное обеспечение.

Работает нерегулярно, месячный заработок составляет примерно 200 лари, около 120 долларов (17, 5 лари = 1$), что для Тбилиси вполне прилично.

Для многих тбилисцев, особенно приезжихиз провинции такая зарплата - только мечта.

На штатную должность сисадмина с постоянной зарплатой заказчики тратится не хотят. Вернее, как говорил Вахтанг, должность есть везде, но ее занимает чей-либо «родственничек», порой в компьютере не разбирающийся дальше игры «пасьянс». А если возникает проблема, к этому «компьютерщику», рядовые работники порой и не обращаются, а звонят напрямую Вахтангу.

Клановость – «альфа и омега» грузинской жизни. Без родственных связей в Грузии «приподняться» невозможно даже очень хорошему специалисту. В крайнем случае, если действительно очень нужен «профи», тут создают две должности: «начальника» и «подчиненного». «Подчиненным» сделают специалиста, а «начальником» – родственника. И зарплату «родному человечку» назначат раза в четыре большую, чем тому, кто реально делает работу.

Вахтанг пытался работать в Москве, московские родственники пытались ему помочь, но чтобы найти хорошую работу, тем более в финансовой сфере, связи нужны и там. Попытка с ходу «покорить Москву» для Вахтанга окончилась неудачей. К тому же серьезно заболела мать, и пришлось возвратится в Тбилиси.

В Грузии болеть крайне не рекомендуется. Скорую помощь оказывают бесплатно, стандартный медицинский полис дает право на бесплатное лечение в стационаре, но лишь на 3 -4 дня. Дальнейшее лечение, включая хирургические операции, платное. И это при том, что зарплата в 200 лари (120 $) считается приличной, а пенсии стариков составляют 60 – 80 лари.

В своей обогреваемой газовой конфоркой квартире Вахтанг рассказывал: «Недавно заболел дед моего друга. Его отвезли на «скорой» в больницу, сделали срочную операцию. А потом все родственники и друзья собирали деньги на ее оплату. Люди «под болезнь» часто берут кредит в банке, но много там не дают. Когда моя мать заболела, мне в банке дали 2000 лари и сказали, что больше мне не положено. Но что эти 2000 лари могут дать, если болезнь серьезная и требует длительного лечения»?

«В России хоть какой-то минимум бесплатной медицины остался, - сокрушался Вахтанг, - можно зубы, к примеру, полечить цементными пломбами в поликлинике. У нас же и этого нельзя сделать. В городской стоматологической поликлинике только цены на услуги меньше рыночных, пломба стоит 25 лари, у частника 40. Но и 25 лари - очень дорого для простых людей, и это при том, что качества лечения никто не гарантирует. Я как-то сходил в государственную поликлинику, мне там половину зуба сначала сточили, потом зацементировали остаток. Пломба эта вылетела через пару месяцев. После этого я решил: лучше переплачивать, но делать зубы только у частника».

Прогулки по Тбилиси

На станции тбилисского метро «Медицинский институт» звучала музыка «Битлз». Джон Леннон с висячих плазменных панелей пел «Все, что вам нужно – это любовь». На мои глаза навернулись слезы умиления, рука потянулась к фотоаппарату. Сразу ощутилось, что Грузия - цивилизованная и культурная страна.

Но тут подошел полицейский и на неплохом русском языке заявил: «Снимать запрещено. Метро - стратегический объект. Предъявите документы. Снимки надо уничтожить на моих глазах».

Предъявляю журналистские документы, стираю снимки, но прошу его показать жетон или служебное удостоверение. Блюститель порядка тут наглым тоном заявляет: «Меня Георгий зовут. Что тебе еще надо?»… После этого заявления он резко забывает русский язык, переходит на грузинский и не глядя в мою сторону резко и отрывисто что-то говорит моему приятелю. Вахтанг с серым то ли от испуга, то ли от стыда лицом тянет меня за рукав в подошедший поезд, и уже в вагоне объясняет: «Полицейский сказал, что если тебе что-то надо, ехал бы ты на станцию метро «Вокзал». Наверху управление полиции, и там все объясняют очень доходчиво».

Порожденное поющим о любви Ленноном ощущение «высококультурной страны» продолжалось минуты три и больше уже никогда не возвращалось. Кстати, в центре Тбилиси, на улице Пушкина есть и кафе «Битлз», с изображением великой четверки на фасаде.

Тбилиси выглядит как красивый чистый европейский город. Но быстро впечатление «европейскости» довольно быстро проходит. За глянцевыми фасадами порой видно запустение. Много нищих, правда «благообразных нищих». Резкой, как в Москве, бьющей в глаза нищеты не видно. Это не говорит, что ее нет, просто грузины, даже нищие, стараются держаться и выглядеть достойно.

На центральном проспекте Руставели чисто и красиво. Тротуары отремонтированы и вычищены, украшены маленькими бронзовыми «ландшафтными скульптурами». Но рядом с ухоженными зданиями магазинов и офисов в центре проспекта высится разгромленный, с пустыми оконными проемами, бывший музей Ленина. Капитальному, с тысячами квадратных метров внутренних площадей, зданию в центре грузинской столицы никакого применения нет.

Окружен посеревшим от старости деревянным забором и национальный музей: его ремонтируют уже много лет. В таком же положении и Оперный театр, во время моего визита украшенный плакатом, посвященным столетию грузинского танцора Вахтанга Чабукиани.

Свернув с Руставели недалеко от центральной Площади Свободы, бывшей Ленина, обнаруживаю памятник Пушкину. На постаменте сбоку нарисован синей краской знак мира –«пацифик». Возможно это след недавней войны.

Напротив памятника «солнцу русской поэзии» Музей Востока. Рядом с входом огромная икона Божьей Матери, перед ней множество горящих свечей. Музей Востока работает, в нем находится Золотая кладовая, где демонстрируется национальные сокровища Грузии.

Автомобильное движение по проспекту Руставели очень оживленное, но менее насыщенное, чем в Москве. Машины в большинстве новые и дорогие. Хотя на окраинах порой видны и ветераны советского автопрома. Бросается в глаза отсутствие в Тбилиси уличных ларьков. Иногда попадаются киоски торгующие газетами и другой печатной продукцией. Ларьков фаст-фуда, уличных торговцев или продавцов «с тротуара» нет совсем. Все магазины, общепит, в том числе и фаст-фуд находятся исключительно в капитальных зданиях, на улицу входят лишь двери.

По всему городу огромное количество грузинской патриотической символики. Над всем городом реет грузинский флаг, установленный на стеклянном куполе недавно построенной президентской резиденции Михаила Саакашвили. Государственные флаги разных размеров висят везде, даже на стенах полуразрушенных домов на пустынных улочках Старого Тбилиси. На вывеске тбилисского рок-клуба изображено сердечко в виде национального флага…

Тбилиси активно перестраивается. Сносятся целые кварталы ветхих домов Старого города. На их месте возводятся тщательно проработанные архитекторами новые дома, которые внешне выглядят как старые и безукоризненно вписываются в традиционный городской ландшафт. По словам Вахтанга, жители сносимых домов потом получают комфортабельное жилье в отстроенных кварталах на месте своего прежнего жилья. А часть новопостроенных площадей продается.

В исторической части города новостройки ведут с применением традиционных материалов и технологий. Так Вахтанг обратил мое внимание на строящуюся на набережной Куры часовню. Ее строили точно так же, как строили здания несколько столетий назад. После окончания строительства никто и не подумает, что это новодел.

Глядя насколько вдумчиво и аккуратно перестраивают грузины свою столицу, невольно испытываешь лютую горечь, вспоминая изнасилованную, изувеченную и искалеченную постлужковскую Москву.

Но все равно аварийных и полуразрушенных зданий в старом Тбилиси очень много. Порой отремонтированный дом соседствует с полуразрушенным или совсем разрушенным домом. Иногда европейская по виду улица соседствует с разбитой. И цены в кафе на двух параллельных улицах могут разниться чуть ли не на порядок.

Запомнилась тбилисская городская синагога. Перед нею вдоль тротуара на кирпичную стену соседнего здания были наклеена фотообоина с изображением иерусалимской «Стены плача».

Еще запомнился родник в одном из переулков. Вокруг вытекающей из стены струи воды все было отделано полированным розовым гранитом. Над источником на камне было бронзовое изображение грузинского христианского креста, (с опущенными концами), и надпись по-грузински «Анри». Кто-то в оборудовал и украсил уличный родник, и пьющие воду люди поминали человека по имени Анри.

Тбилиси красивый город, но в прогулках по его улицам, меня интересовали люди и их отношение к России. Нигде, ни разу не встретил я недоброжелательного отношения к себе, как к русскому, со стороны простых людей.

Грузия стремится стать частью Запада, что чувствуется и в настроении людей. Проходя вечером по Руставели, перед тбилисским рок-клубом мне встретился старик с американским флагом на плечах. Он что-то увлеченно объяснял ждущим начала концерта молодым людям. В Грузии демонстрация патриотизма часть повседневной бытовой культуры. Государственные флаги вывешивают везде. На вывеске того же рок-клуба изображено сердечко в виде национального флага. Демонстративная любовь к флагу – это в чем-то роднит грузин с американцами. Но ситуация тут несколько пикантная. Дело в том, что нынешний белый с красным крестом флаг – новый. При Шеварнадзе был другой, и, насколько мне известно, это был флаг независимой Грузии 1918 – 1921 года. О прежнем, малиновом, флаге уже вроде никто и не помнит. Легкость принятия обществом нового госсимвола отдает чем-то не совсем естественным.

Грузинская власть пытается создать «новую страну». Для этого ведется политика духовного размежевания с Россией. Грузинскую молодежь власти стараются сделать только англоговорящей. Приняты законы, фактически запрещающие изучение русского языка в школах. Но богатые грузины, как говорили мне, своих детей русскому языку учат с раннего детства, даже русских нянь из России выписывают. Знание русского языка в Тбилиси до сих пор считается признаком культурной элитарности.

Но молодежь уже почти не говорит по-русски, но при этом относится к русскому человеку так же доброжелательно. При ночных прогулках по Тбилиси я в одном из темных переулков набрел на довольно большую группу молодежи, что-то бурно обсуждавших у ярко освещенного одноэтажного здания, обклеенного афишами с изображением двух масок – театрального символа. Я подумал, что тут авангардный театр. Попытки расспросить молодых людей ни к чему не привели – они не понимали русского. Немецкого тоже никто не понимал. Из глубин здания была приведена девушка, которая на пыталась со мной говорить на английском, но тут уже я ничего толком понять не мог. Мой приятель Вахтанг, рассматривая потом афиши, сказал, что в том доме находится киноклуб, а в тот вечер проходила лекция по истории кино.

В подземном переходе между улицами Пушкина и проспектом Руставели играли уличные музыканты. Две гитары, комбик-усилитель и полноценная ударная установка. Играли блюз. Причем великолепно играли. Московские «сейшенеры» тут и рядом не стояли. Но по-русски говорили только трое примерно из двух десятков молодых людей. Самый юный русскоговорящий паренек, с которым я ходил на Пушкинскую улицу в винный магазин, изъяснялся очень и очень плохо. Двое парней постарше говорили лучше, но все равно плохо. Из русских рокеров они знали только Цоя. Больше никого. Как мне рассказали эти парни, музыканты в переходе играю просто для души. Денег им практически не подают. При мне, а слушал я их около часа, им кинули 20 тетри - около 4 рублей на русские деньги…

Ментального разделения между русскими и грузинами не чувствуется нигде. Это ощущаешь и в разговорах со случайными людьми в кафе-дуканах и в приватных разговорах с приятелями. Тему недавней войны между нашими странами никто из тбилисцев не затрагивал, но все старались подчеркнуть культурное родство русских и грузин, многие жалели, что «СССР больше нет».

Когда же я, очень осторожно, спрашивал мнение тбилисцев о войне «080808», все, практически все, говорили, что «наши народы стравили искусственно». Хотя как сказал Вахтанг: «То, что тебе как русскому говорят, может быть совсем иным чем то, что говорится в частных разговорах между самими грузинами». Россию, как я понял, вне логики и очевидным фактам тут многие считают зачинщицей войны: «Это правда, потому что мы хотим, что бы это было правдой».

В отношении упреков российской прессы в милитаризации Грузии: могу только отметить, что молоденькие солдаты-срочники в ярко-зеленом камуфляже встречаются на улицах грузинской столицы очень часто. Но они бодры, смотрят весело, во взглядах нет той затравленности и забитости, которая видна у российских солдат. Оппонентам рекомендую присмотреться на станциях московского метро к лицам уныло бродящих с нелепыми противогазами на боках милиционеров-срочников.

Возвращаясь к теме русского языка. Русский язык все же прочно внедрен в грузинскую жизнь. Первая песня, услышанная мной в такси после приезда в Тбилиси, была на русском языке. Повсюду в Тбилиси слышны русские песни. В одном кафе вблизи Площади Свободы крутили русский фильм, в продублированном на русском языке меню там были борщ, пельмени и «селедочка под водочку». Впрочем, это было единственное кафе с русским меню, в других меню были только на грузинском и английском.

На новом, построенном при Саакашвили через Куру пешеходном «Мосту Мира», называемом в народе просто Стеклянным, довелось видеть следующую картину. Несколько людей разных поколений, явно родственники, фотографировались группой. При этом переговаривались между собой, а фотографировавший давал указания на русском языке, хотя и с сильнейшим, чудовищным, акцентом. На мой вопрос, почему родственники говорят межлу собой на русском, последовал бурноэмоциональный ответ: «Мы тбилисские армяне! Для нас русский был и будет родным!»

Подобный случай произошел и в одном из магазинчиков на узких улочках Старого Тбилиси. Старик-продавец, на мое «Извините, что я говорю по-русски», - бурно возмутился, - «Как можно извиняться за русский язык! Это великий язык! Это вам я, армянин Рафик, всю жизнь тут проживший, говорю!».

Для тбилисских армян русский язык и русская культура являются средством национального самосохранения, именно эта часть населения Тбилиси активно сопротивлялась и протестовала против отмены изучения языка северного соседа. Армяне в царское время были, фактически, хозяевами Тифлиса. Тот, кто читал публициста начала 20 века Василия Величко, понимает, о чем речь.

Но в советское время армяне были вытеснены на «обочину жизни». Сейчас же им живется еще более непросто, денежного ресурса уже нет, а от административного они отделены еще со времен Жордания и Сталина. Грузины армян (впрочем как и всех других, в том числе и русских) считают, мягко говоря, не совсем себе равными. Как мне в Тбилиси рассказала местная жительница, ее подруга, молодая армянка, жаловалась, что не хочет выходить замуж за грузина, ибо не желает «…всю жизнь слышать: «Какая хорошая девушка! Как жаль что она армянка»!

В попавшемся мне газетном ларьке русских газет было две: «Вечерний Тбилиси» и «Комсомолка в Грузии», есть еще русскоязычная газета «Головинский проспект». «Комсомолка» стоила 3 лари, что поместным меркам (да и по российским – 50 рублей) безумно много. «Комсомолку» тбилисцы покупают в складчину.

В отношении «Вечернего Тбилиси» ( у нее есть свой сайт)надо сказать, что газета языком и манерой подачи материала вызывает необычайно теплые ностальгические чувства. У нее сохранился прекрасный советско-интеллигентный русский язык и, мягкий и добрый, общий стиль подачи материала. Что-то в «Вечернем Тбилиси» было от советских «Юности», «Недели» или «Науки и жизни». (Впрочем «Наука и жизнь» до сих пор сохраняет свое лицо и душу, этому журналу надо бы дать статус «российского национального достояния»).

Запомнилась заметка в «Вечернем Тбилиси» - «Дверь расписанная Пиросмани». Писалось о том, что продается расписанная Пиросмани дверь от винного погреба. Был в грузинском селе старый дом, с погребом, на двери которого художник Пиросмани сделал рисунок и надпись. В советское и постсоветское хозяин дома категорически отказывался продать дверь отдельно или отдать ее в музей Пиросмани. Эта дверь и его дом для него были целым.

Но пришла нужда - дом продал вместе с погребом и дверью. А новый хозяин купил дом, снял ценную дверь и выставил на торги за 17 тысяч долларов…

Еще запомнилась маленькое объявление на последней страницы «Вечернего Тбилиси»»: «Продается стиральная машина «Волна в хорошем состоянии»…

В отношении приобщения к современной русской культуре, то грузины почти лишены возможности смотреть российское телевидение. Даже по Интернет-телевидению Первый канал, «Вести», и НТВ нынешними властями Грузии транслировать запрещено. Доступны только развлекательные каналы и «Культура». Как говорили тбилисцы, запреты на «вражескую пропаганду» лоббируют продавцы спутниковых «тарелок», через которые в обход цензуры можно смотреть «врага».

Нельзя не сказать о товарах и услугах. В Тбилиси продаются безумно вкусные лимонады и прекрасное пиво. Последнего несколько сортов, основные - «Казбеги» и «Набеглави». Мне полюбилось пиво «Тбилиси». Очень легкое - 3,5% алкоголя, но приятное и освежающее. Со страшным российским пивообразным пойлом, каким завалена Москва, сравнивать грузинские сорта просто нельзя.

Вина мне попадались все довольно средненькие, даже купленные за нормальные деньги в недешевых заведениях. Но везде продают только настоящие вина, а не крашеный ароматизированный фальсификат, который в России выдают за вино. Лучшее «Саперави» я вообще купил перед отъездом на рынке у станции метро Дидубе у крестьянина, по 3 лари за литр. Там же продавалась и домашняя чача по 5 лари за литр.

А кафе и погребках грузины если и пьют водку, то исключительно российского производства. То ли понт такой, то ли реально качество выше. Местная промышленного разлива чача 4 -5 лари за бутылку, тут почему-то не котируется. «Хлебная», «Пять озер», «Зеленая марка» - их подают в кафе и продают в магазинах. Как и российские майонезы, рыбные консервы, и много еще чего. Правда, тбилисцы высказывали сомнение в подлинности российских брендовых товаров, говорят, что водку льют на месте, прямо в Грузии, а потом клеят российские этикетки. Но в целом российские товары в Грузии котируются очень высоко, «сделано в России» тут считается признаком качества. Цены на продукты в Грузии сравнимы, или даже выше российских. Дешевле только спиртное.

Помимо российского в Грузии много всего украинского. Украинской водки, что странно, видеть не довелось ни разу. Рыбные консервы украинского производства, наличествовали в большом ассортименте. Еще много в Тбилиси украинской бытовой техники: холодильники, стиральные машины, газовые плиты. Даже греющие грузинские квартиры газовые обогреватели «имени Жвания» делают теперь украинцы. Но надписи на украинской технике русские, и инструкции по пользованию - на «великом и могучем». Русскому языку в Грузии явно предстоит долгая жизнь. Хотя бы в виде «технического языка».

Некоторые выводы. Стала ли Грузия европейской страной.

Михаил Саакашвили за время своего президентства сделал в Грузии довольно много хорошего. Исчезли взятки. Совсем. Полиция денег не берет. Официанты и таксисты берут строго по тарифу и дают сдачу. Тбилиси стал по настоящему чистым городом.

Однако, как лично пришлось убедиться автору, грузинская полиция хоть и честная, но не менее наглая и беспредельная, чем российская. Что продемонстрировали и мучившие меня пограничники-истязатели (кстати, на границе служат именно полицейские) и беспредельно-наглый «полицейский Георгий» со станции метро «Медицинский институт». Документы, сколь бы не уверяли меня в обратном, полицейские от людей требуют, сами не желая представляться. И самодовольно, с наслаждением, хамят.

То, что в Грузии не берут взяток – факт. Но теперь, когда все живут «на одну зарплату», вопрос в том, кто и какую зарплату имеет. Одна из самых престижных профессий это полицейский – он получает в пять раз больше школьного учителя. А после полицейского – дворник. Он больше получает в три раза. В этом и кроется пример идеальной чистоты Тбилиси. Но полицейским и дворником можно стать, только при наличии влиятельных родственников. Клановость не только норма, это основа всей грузинской жизни.

А в отношении взяток: то, что раньше именовалось взяткой или «подарком», теперь просто стало нормой оплаты. В советское время Грузия жила далеко не по нормам коммунистической морали. Преподаватели ВУЗов носили кольца с бриллиантами. «Подарки» врачам, и т.п. – все было частью повседеневной жизни. Сейчас же все это стало «нормой записанной в прейскурант».

А коррупция – та просто вышла из низа наверх, в «высший экономический слой»: хочешь беспроблемно начать и вести бизнес: введи в состав руководства нужного человека.

Стремление саакашвилевских властей «сделать жизнь «как в Европе» – палка о двух концах. К примеру «Европейскоцивилизационные» законы превращают жизнь грузинских крестьян в ад. Недавно приняли закон, что мясной скот для продажи должен забиваться на оборудованных площадках под контролем ветеринаров. Крестьяне вынуждены теперь везти скот для забоя на мясокомбинаты и отдельно за это платить. Только тогда можно получить бумагу, дающую право продать мясо на рынке. Вне рынка мясо продавать вообще нельзя. А рынок – он не резиновый. И покупатели на нем не сильно платежеспособные.

Нельзя приезжим из села теперь молоко продавать с тротуара в пластиковых бутылках, и овощи и самодельный сыр… Если раньше на окраинах Тбилиси были стихийные рынки с приемлемыми для всех ценами, то теперь «цивилизованность» ударила и по продавцам и по покупателям. В проигрыше все, кроме фирм контролирующих мясокомбинаты и рынки.

За осень 2010 цена на мясо в Грузии выросла на четверть. Как и на молоко. Цены на картошку в Тбилиси московские, цены на виноград – такие же как на российском Северном Кавказе.

Если грузинам раньше было возможно из отдаленных сел сбывать сельхозпродукцию в городе, то теперь это стало намного сложнее. Кто имеет возможность проходить бюрократические препоны, - а это, прежде всего «солидные» крестьяне из пригородов, те получили возможность выдавливать «мелочь» и «провинциалов». В результате жизнь грузинского села, особенно отдаленного, становится все более тяжкой. «Европейская цивилизованность» приходит в давно известной на Западе форме: выгоде для крупного производителя, разорению мелкого, и пышному расцвету плесени из всякого рода посредников.

Грузию еще наверняка ждут особые виды сельхозозпротеста, когда крестьяне перегораживают тракторами дороги, как во Франции; вываливают на площади помидоры, как в Испании; заносят в министерские кабинеты и вываливают на пол сливочное масло, как в Польше.

Именно в последние, саакашвилевские, годы появилось невиданное ранее в Грузии явление: бытовой алкоголизм на селе. Патриархально-сельская грузинская культура, в отличии от русской, алкоголизма не знала никогда. Теперь «пьянство от беспросветности» пришло и в грузинское село… Помимо вина, которого у грузинских крестьян всегда было много, в больших количествах есть еще и водка из виноградных отжимок – чача. Вещь в малых дозах целебная, в больших - разрушительная.

Грузия, как и Россия, становится «страной мегаполисов», государством городской культуры. Тбилиси, Батуми, Кутаиси – жизнь только там. А сто километров в сторону, к примеру, в грузинский горняцкий городок Ткибули – там жизнь другая. Как и в Москве по сравнению с райцентром Вереей, или в Санкт-Петербурге по сравнению с Пикалево…

Надо сказать еще, что Тбилиси стал безопасным городом. Криминал с улиц исчез, по крайней мере, из центра. С уличным криминалом власти боролись жестко: к примеру, нападения и грабежи иностранцев «лечили» тем, что грабителей «ловили на живца». Переодетые «под иностранцев» полицейские гуляли по злачным районами, провоцировали грабителей и ловили их. Теперь иностранец – персона в Грузии неприкосновенная. И это принесло плоды: в Тбилиси едет уже много небогатых туристов-«бегпекеров», которые не боясь ставят палатки в парках или на окраинах горных селений. В этом плане Грузия стала вполне цивилизованной. В селении Казбеги я видел довольно много туристов: бельгийцев, поляков, чехов. Даже турчанку - учителя танцев из Стамбула.

Еще к вопросу о преступности. В Казбеги, по выезду из Грузии, я узнал, что в центре селения, есть остановка транспорта. И если таксист-тбилисец хочет подобрать пассажира, то половину платы он должен отдавать стоящему тут же на остановке странному персонажу. Это очень сильно походило на банальный рэкет…

Но все же европейскую страну, в которой работа дворника более престижна, чем работа учителя - представить трудно. Так же как и державу, где дряхлые старики работают в магазинах продавцами, поскольку иначе им не выжить. Это больше похоже на какой-нибудь Египет.

За европейско-грузинским глянцем видна бедность. А нищую страну отлакировать несложно. В городах все красиво, но жить трудно, а в селах - почти невозможно.

Выезд

Из Тбилиси я уезжал на такси от рынка у станции метро Дидубе. Погуляв по рынку, поглядев на выставку-продажу печей-буржуек и электропечей-«козлов», попив лимонада, я сел в такси - и за 100 лари поехал в компании армянских теток с сумками во Владикавказ.

Выехал через грузинский пост без проблем. На российской стороне, рассказывая паспортистке, о своих мытарствах на въезде, услышал от нее: «То, как с вами поступили - не новость. С нами, при рабочих встречах, грузинские коллеги разговаривают с презрением, - «…через нижнюю губу, как с недочеловеками».

Тут в разговор вмешался везший меня грузин-таксист: «Зачем так говорите! Продержали 5 часов! Да просто нарвался человек на плохую смену»! «Защищает», - ухмыльнулась симпатичная русская пограничница и протянула мне в окошко паспорт.

Открылся шлагбаум, мы выехали уже на российскую сторону и, через пять часов после выезда из Тбилиси я был во Владикавказе. Ощущения что «побывал у врага» не было.

apn.ru