"Через Грузию неизбежно проходят в сердечном плане русские поэты"

Н. Тихонов

В бой пошли мои мамиды

«Гости, гости, гости, хоть бы кто меня спас от них. Главное, мешают работать», сетовал Есенин. А работать хотелось. Надо было дописать «Персидские мотивы», нельзя терять время и вдохновение. И 6 декабря Есенин уехал с Николаем Вержбицким в Батуми, а через несколько дней газета «Трудовой Батум» напечатала первые два стихотворения «Персидских мотивов».

Есенин искал одиночества, бежал от суеты, но от себя не мог убежать. Не нужно было ему этого одиночества, не мог жить без людей, не тот он человек, чтобы запереться в четырех стенах и с головой погрузиться в работу.

Конечно, приезд Есенина в Батуми, вызвал всеобщий интерес, привлек к себе внимание. Его останавливали на улице, знакомились, приглашали в ресторан. И целыми днями он был окружен компанией веселых собутыльников.

На моих батумских тетушек – мамид – их знакомым художником была возложена тайная и ответственная миссия: постараться отвлечь поэта от богемы, от пьяных загулов. И мамиды смело бросились в бой за утверждение трезвого образа жизни.

Особенно усердствовала в этом плане старшая из сестер Анна Алексеевна Чачуа, в замужестве Лаппа – Старженецкая. Средняя – художница Ольга, по мужу – Селезнева, была ей надежной помощницей. А младшая моя тетя - Ксения, по-моему, заняла наблюдательную позицию, твердо убежденная, что из этой затеи ничего путного не выйдет, однако старалась не погасить благородный порыв сестер. Мало ли что!

Для начала надо было познакомиться с Есениным и оценить свои возможности. Сделать это было несложно: город – небольшой, вся интеллигенция на виду, все друг друга знают. Тетя Аня отправилась к другу Сергея Есенина Льву Повицкому, у которого он остановился.

Оба были дома. Сидели у стола, не покрытого скатертью, и пили пустой чай. Как рассказывала мне тетя Аня, Есенин встретил ее приветливо, предложил чаю. Нельзя сказать, что она с первой же минуты была очарована его внешностью: обычный парень, разве что с красивой золотистой копной волос и грустными голубыми глазами. «Впрочем, как только он по нашей просьбе стал читать свои стихи, сразу же заворожил меня задушевностью, теплотой, тембром чуть глуховатого голоса. Столько лет прошло, а голос этот я так и не забыла».

По большому секрету она сообщила мне, что стихи, конечно, хорошие, но... ее первый муж писал не хуже. Тут уж ничего не поделать: любовь!

Пришло время прощаться, и тетя Аня пригласила Сергея Есенина в гости, благо, жил неподалеку.

Сережка, как называла его тетя Аня, подружившись с ним, заходил обычно ненадолго. «Сядет, пристально смотрит куда-то вдаль, словно видит там что-то, но не то, что перед ним. Слушает тебя, но словно не слышит. «Прихожу к вам, как к своим сестрам», обычно говорил он. Его действительно тянуло к нам, так как мы всегда принимали его тепло, просто и сердечно, а главное, ни с какой стороны, несмотря на свою молодость, не претендовали на него».

Каждый четверг в доме сестер Чачуа устраивались музыкальные вечера, на которые собирался батумский бомонд. В домашних концертах, которые организовывала свекровь тети Оли, пианистка Елена Селезнева, принимали участие ее зять, скрипач Д. Лекгер, пианист Нейштадт и др. Приглашали на концерты и Есенина. Но, по мнению Анны, ему было скучно - классика не трогала сердце поэта. «Как сейчас вижу его напряженно сидящую фигуру на краешке дивана, с глазами, устремленными к выходу. Молча, посидев с полчаса, он незаметно исчезал. По-видимому, его манили больше звуки родной тальянки, - говорила мамида. - Навсегда у меня осталось в памяти, что, с кем бы он ни встречался, где бы он ни был, ему было скучно, он отсутствовал, погруженный в себя...».

Как-то на один из таких вечеров Есенин пришел в подпитии, хотя был предупрежден, что в таком состоянии его не пустят на порог. Да еще прихватил с собой бутылку. Тетя Ксения, которая вышла на стук, увидев все это безобразие, грозно потребовала удалиться. Тот вынужден был подчиниться: не стал бы ведь устраивать кабацкие драки в благородном семействе!

Через много лет, когда я была уже взрослой, осмелилась упрекнуть тетю Ксению за то, что так грубо дала от ворот поворот знаменитому поэту. «А почему пришел пьяный?», парировала она. Что ей тут было возразить?

Анна часто встречалась с Есениным. Рассказывала ему о своей жизни, о том, как уходила с белыми из Киева, охваченного гражданской войной, перебралась в Москву, а затем - в родной Батум. Сергей Есенин – о перипетиях своей...

Кстати, многие факты своей биографии тетя Аня обнаружила потом в знаменитой поэме Сергея Есенина «Анна Снегина». Нет, она не утверждала, что является прототипом героини, тем более, после того, как литературоведы вынесли вердикт – прообразом послужили две женщины – Анна Сардановская и Лидия Кашина.

Тетя Аня никогда не осуждала Сережку. Смеялась над его выходкой, когда на бульваре он, заметив двух сидящих на скамейке миловидных женщин, вдруг направился к ним, взяв по пути у мальчика - чистильщика обуви его ящик. Опустившись перед ними на колено, попросил: «Разрешите, сударыни, почистить вам туфли».

Дамы узнали Есенина, смутились, стали энергично отказываться, поэт же настаивал на своем. Вырулил ситуацию вовремя подошедший Лев Повицкий.

«Так что, не так уж замкнуто и одиноко жил Есенин, как он пишет об этом в Москву Бениславской. Одиночество, как всегда, было внутренним, а не внешним его состоянием. Были в Батуме и попытки драки, и другие всевозможные чудачества», утверждает тетя Аня.

Находила оправдание его бурному роману с девицей легкого поведения Ольгой Кобцовой, Есенин называл «мисс Оль», да еще обремененной родителями-контрабандистами. Что ж тут такого? Ну, увлекся, дело – молодое. Не знал, не ведал. А узнал – расстался.

Ну, а как бой за трезвый образ жизни? Надо честно признать: тетя Аня его проиграла. Не помогло даже мощное, на ее взгляд, оружие – угроза ходить вместе с Есениным по кабакам. Тот ведь знал, что интеллигентная молодая женщина никогда не станет этого делать.

«В конце февраля встречаю Есенина на удивление радостным и оживленным.

Весело, пожимая мне руку, говорит:

-Еду, еду, Анна Алексеевна, еду в Москву, стосковался... Домой, домой!

У меня почему-то мелькнула мысль, не было ли его пребывание в Батуми вынужденным. Однако я ничего не спросила, от души поздравила его и пожелала счастливого пути».

И все-таки Сергей Есенин произвел сильное впечатление на мою мамиду. Она на долгие годы засела за роман о нем, который назвала «Тернистый путь», в котором гармонично переплелись правда и вымысел. Роман так и не был издан. Лишь несколько глав опубликовала одна из ростовских газет.

Спустя время, когда «бурная и дерзкая молодость наша осталась позади» и пришло время воспоминаний», известный грузинский поэт Георгий Леонидзе, которого друзья называли Гиглой, напишет: «Я все чаще тревожу свою память, вызывая из прошлого образы друзей и собратьев. Среди них встает передо мною человек чарующей силы и неотразимого обаяния - большой русский поэт Сергей Есенин. Я будто слышу его голос, звучавший сорок с лишним лет назад...

Взволнованным откликом крепкой любви отвечали мы ему - поэту, объявшему музыку нашего времени и нашей молодости. С незапятнанной чистотой белой березы возникает он перед моими глазами - ясный, синеглазый, добрый товарищ по чувствам, по перу.

...Им были задуманы переводы из грузинской поэзии... он мечтал о создании особого цикла стихов о Грузии... Но и ему, увы, как и Маяковскому, оставшемуся «в долгу перед багдадскими небесами», не удалось осуществить многие свои такого рода обширные планы, впервые ими намеченные и осуществленные другими их собратьями из большой семьи русских советских поэтов».

Из письма Сергея Есенина Тициану Табидзе:

 Милый друг Тициан! Вот я и в Москве. Обрадован страшно, что вижу своих друзей, и вспоминаю и рассказываю им о Тифлисе. Похождения наши здесь уже известны вплоть до того, как мы варили кепи Паоло в хаши.

Грузия меня очаровала. Как только выпью накопившийся для меня воздух в Москве и Питере - тут же качу обратно к Вам, увидеть и обнять Вас. В эту весну в Тифлисе, вероятно, будет целый съезд москвичей. Собирается Качалов, Пильняк, Толстая и Вс. Иванов. Бабель приедет раньше. Уложите его в доску. Парень он очень хороший и стоит гостеприимства. Спроси Паоло, какое нужно мне купить ружье по кабанам. Пусть напишет №.

Передай привет всем моим добрым друзьям - Паоло, Робакидзе, Леонидзе и Гаприндашвили. Поцелуй руку твоей жене и дочке и, если не трудно, черкни пару слов.

20 марта 1925 г. Москва

Декабрь. Тициан Табидзе проходил мимо редакции «Зари Востока».

Оттуда крикнули:

- Тициан! Тициан! Сергей Есенин в Ленинграде повесился!

Грузинские поэты были потрясены, убиты горем. Погиб их брат! 

Елена Чачуа

ИА ГРУЗИНФОРМ