Грузия, 10 октября, ГРУЗИНФОРМ.
За внезапной встречей 26 сентября министров иностранных дел Грузии и России, которая состоялась в Нью-Йорке в рамках 74 сессии Генеральной ассамблеи ООН и информацию о которой внешнеполитическое ведомство почему-то распространило пост-фактум, последовали неоднозначные оценки в грузинском политическом спектре.

Много было сказано и написано о том, что встреча стала значительным шагом вперед в отношениях между двумя странами и это заслуживает исключительно положительной оценки, что в будущем она, возможно, окажет влияние на углубление процесса диалога и заложила больше возможностей с точки зрения начала проведения официальных переговоров на высоком уровне… Впрочем, в оценках такого рода, сделанных политическим спектром и не только в оппозиционной среде, но и в коридорах власти, подчеркивалось, что без тесного сотрудничества с западными партнерами помышлять о прямом диалоге с северным соседом невозможно. Более того, все высшие руководители, начиная с президента и кончая председателем парламента, однозначно заявили, что Грузия не должна менять формат Женевских переговоров на какой-либо другой формат двухстороннего диалога.

Что касается позиции российского внешнеполитического ведомства, то министр иностранных дел РФ Сергей Лавров заявил после встречи средствам массовой информации, что Кремль готов к прямому диалогу с Тбилиси, при условии, что Грузия перестанет быть частью развернутой в последнее время на Западе жесткой русофобской политики: «Мы никогда не искали искусственного повода для ссоры с Грузией, и если грузинское руководство сумеет ответственно отнестись к развитию нормальных отношений и не будет идти на поводу у русофобских настроений…, лично я бы авиаперелеты восстановил…» Напомним, что российское руководство о готовности к диалогу с Грузией объявило еще в 2014 году, когда Владимир Путин, выступая перед журналистами, заявил, что при наличии соответствующего желания со стороны официального Тбилиси он мог бы встретиться с президентом Маргвелашвили. Впрочем, последовавший за этим ответ Маргвелашвили оказался тогда таким же, как и сегодняшняя позиция наших властей – президент Грузии счел невозможным проведение переговоров вне консультаций с западными «партнерами», что означало – возможность прямого диалога исключена…

Какую политическую нагрузку несет в себе встреча министров иностранных дел двух стран в нынешних условиях и какие процессы могут получить развитие в результате ее проведения? «Грузия и мир» беседует на эти темы с руководителем «Института Евразии» Гулбаатом Рцхиладзе.

— Батоно Гулбаат, за встречей Лаврова и Залканиани, прошедшей довольно странно, последовали неоднозначные оценки в грузинском политическом спектре. Некоторые считают, что она явила собой шаг вперед в отношениях двух стран, другие, напротив, говорят об угрозах… А вы как полагаете, что принесет эта встреча? Какие она могло заложить перспективы и для чего?

— Никаких перспектив эта встреча не заложила, и не создала их, прежде всего, по той причине, что сам наш министр иностранных дел перечеркнул их, когда предстал после нее перед журналистами и начал зачитывать совершенно абсурдные заявления, которые, с моей точки зрения, не укладываются ни в какую логику и политический контекст. Я имею в виду то, что этот человек практически пошел на поводу у журналистов и завел популистские разговоры, подкрепленные абсолютно неприемлемой и необдуманной риторикой. Во-первых, надо же чиновнику такого уровня знать, что означает деоккупация? То, что журналист мог не иметь о ней представления, это понять еще как-то можно, но когда ты носишь звание дипломата и столько лет проработал в министерстве, то хотя бы элементарные вещи должен же был освоить. Скажем, то, что после встреч такого уровня нельзя делать заявления в режиме дворовых сплетен. Повторяю, Залканиани, которого кто-то в «Мечте», по-видимому, счел в свое время за хорошего дипломата, своим популизмом и дешевыми политическими сплетнями немедленно перечеркнул все позитивное. Фактически все хорошее, что могла нести в себе эта встреча, он обесценил и, естественно, за этим последовал адекватный ответ Лаврова. Как вы знаете, Лавров с некоторой иронией заявил журналистам, что господин Залканиани говорил с прессой дольше, чем продолжалась сама встреча. Вот вам результат нездоровых популистских заявлений! Таким образом, ожидания, будто обозначились какие-то просветы в российско-грузинских отношениях, явно преувеличены. Что касается реально обсуждавшихся на встрече тем, то, по-видимому, рассматривались преимущественно технические вопросы. К примеру, что произойдет после ухода на пенсию Карасина и как продолжит работу данный формат, поскольку, как известно, Карасин в своей должности больше не работает и Абашидзе в сложившемся формате переговоров, по существу, остался один.

— На протяжении многих лет из уст представителей высшей российской власти слышались явные намеки, да и делались открытые заявления о том, что там готовы к прямому диалогу с Грузией. При этом, позиция наших руководителей оставалась неизменной – диалог возможен лишь при условии включения в него западных партнеров. Что изменилось сегодня, почему грузинские власти вдруг потребовали встречи с руководителем российского внешнеполитического ведомства?

— Прежде всего, изменилось то, что сегодняшняя обстановка на мировой политической арене сильно отличается от ситуации, существовавшей в 2014 году, когда порядок дня определяли абсолютно другие походы и принципы. Сегодня у представителей грузинской власти уже нет «добрых» подстрекателей в руководстве Соединенных Штатов Америки, и указания оттуда, естественно, поступают другие. Надо полагать, в них говорится, что теперь нет нужды обострять ситуацию непосредственно с Путиным и отношение должно быть несколько смягчено. Что это означает? А означает это то, что у нас должна быть хотя бы формально сформирована такая атмосфера, будто создаются подходящие условия для улаживания обстановки между сторонами. Само по себе в этом нет ничего плохого, просто грузинское руководство на этот раз, похоже, прислушалось не к ориентированной на обострение обстановки мощной глобалистской группировке, обладавшей до прихода Трампа полной монополией политической власти в Америке и в значительной степени сохраняющей свое влияние и теперь, а поверило духу новой администрации. Впрочем, нам следует, прежде всего, понимать, что встреча Залканиани и Лаврова не была ориентирована на интересы нашей страны. Все это было обусловлено опять-таки диктовкой Запада, хотя со стороны и может производить впечатление шага, предпринятого в интересах Грузии. В целом, то, что после вступления Трампа в должность президента политика Запада была основательно пересмотрена, в том числе, по отношению к России и Китаю, и это касается не только военно-стратегических интересов, но речь также идет и о геополитических факторах, несомненно означает, что мировая геополитическая конъюнктура меняется по существу. Мир уже не будет таким, каким он был даже 5-10 лет назад, о чем наглядно свидетельствует заявление Эммануэля Макрона, сказавшего о том, что Запад должен приступить к созданию новой системы безопасности.

— Какими вам видятся место и роль Грузии в этом новом мировом геополитическом порядке дня?

— Прежде чем ответить на ваш вопрос, хотел бы коротко коснуться той истерии, которую обычно поднимает либеральный истеблишмент в ответ на любые попытки, якобы, улучшить российско-грузинские отношения. Ломать копья и поднимать истерику надо было тогда, когда списанные на Западе бывшие дипломаты, как, например, Крамер и Брайза, устраивали в Тбилиси конференции и, ни много ни мало, рассуждали о расчленении Грузии. Для меня даже не самое главное, что на одну из конференций не пускали вице-спикера парламента, для меня важно содержание этих разговоров. Повторяю: они обсуждали расчленение и разделение Грузии, так что, если у кого-то имеются претензии на роль рыцарей, борющихся за территориальную целостность, кричать и поднимать шум надо было именно после проведения подобной конференции.

Что касается самого вопроса, то единственное, о чем я могу говорить уверенно, это то, что в условиях нынешнего политического спектра, в котором наряду со властью, понятно, подразумевается и пребывающая у нее в фаворитах оппозиция, то у меня отсутствуют какие-либо надежды на правильную оценку с их стороны происходящих на международной арене процессов. А так, когда мы говорим о российско-грузинских отношениях, надо заметить и то, что ошибки допускает и российское руководство. Я, например, не могу понять, если тебе сначала обещают, что восстановят авиасообщение, а затем говорят, что нет… Да, Лавров, безусловно, серьезный дипломат, и я не исключаю, что многие вещи он оценивает точно и что-то делает правильно, однако когда идет такая игра, это отражается и на имидже…

— Все, что вы говорите, понятно. Но к каким результатам, по-вашему, приведет нас в ближайшее время такая политика грузинских властей? Каковы вообще в сегодняшней ситуации перспективы Грузии?

— Я бы сказал, что Грузия сегодня полностью погрязла в болоте. Что вам сказать относительно перспектив – наверное, где мы были 7-10 лет назад, там и останемся. Жизнь будет продолжаться, будут голод, нужда, одуревшая от наркотиков молодежь и полные попрошаек и нищих города. А если вы спрашиваете о более отдаленной перспективе, то лет через 20-30, что-то, надо полагать, изменится, но грузины тогда уже, наверное, на собственной земле будут пребывать в меньшинстве, а еще через полвека весь этот процесс закончится. Древние египтяне, этруски и пеласги исчезли с лица земли, так думаете кто-нибудь заметит, если точно также испарятся грузины?! Никто и не почувствует, а тем более не опечалится. Вот какая у нас перспектива…

"Грузия и мир"