«Вы хотели бы знать о судьбе резервистов? Об этих несчастных, посланных на верную смерть в августе-2008 мне почти ничего не было неизвестно. Ни где кто воевал, ни каковы их потери…

Знаю только то, что сегодня должно быть известно каждому: привезли и высадили в Гори, где они бесцельно бродили по городу. Что какую-то их часть бросили прямо в пекло боя. Знаю, как в создавшейся неразберихе бедняги шмаляли друг в друга! Как потом, побросав оружие, бежали. Как обгоняя своих подопечных, бежали сами офицеры...»

(Из письма военнослужащего домой после августовской войны 2008 года.)

«Не пилоты, не танкисты, и зовут их – резервисты…»

Да, с бедными резервистами у нас действительно вышла лажа, хотя подробности об этом общественности почти неизвестны. Одни слухи да пересуды, хотя они - отнюдь не беспочвенны. Сегодня, после встречи с Нодаром Уджмаджуридзе, имеем полное право это утверждать. Вот основные выкладки беседы с ним на тему резервистов спецкора ИА ГРУЗИНФОРМ.

-Прежде всего, батоно Нодар, меня интересует как вы очутились в рядах ополченцев и угодили на войну, да и служили ли до этого в армии?

-Что ж, придется отвечать в обратном порядке. Нет, в армии служить не довелось. Когда призвали на сборы резервистов работал в охране одного офиса, но это была сугубо гражданская структура. Так что с оружием прежде дела не имел. А в резервисты позвали, как сейчас помню, 14 июня 2007 года. Наш поток проходил подготовку в Коджори, на базе местой бригады спецназа. По сути это был «Курс молодого бойца» - ранний подъем, зарядка, знакомство с оружием, теоретический курс для приобретения необходимого минимума воинских знаний. И все это мне пришлось осваивать в свои 36 лет.

-Не поздновато?

-Разумеется, хотя в резервисты отбирали до 40 лет. Да и что можно возразить, коли Родина требует. Ведь на этом воспитывались. Попутно офицеры все время нас подбадривали: не волнуйтесь, мол, на передний край вас не пошлют. Ваша основная задача – оказание помощи населению в условиях чрезвычайных ситуаций. Скажем, во время подаров после бомбежек, при эвакуации раненых и т.д.

Хотя, по правде сказать, внутреннего напряжения еще не ощущал. В воздухе грозой еще не пахло. Не считая, пожалуй, фразы, сказанной нам на пощание гвардейским командующим Апциаури: до скорого, встретимся в Зугдиди!

Тут же подумалось: выходит, что все же Абхазия, а не Цхинвали... Честно сказать, слова эти вызвали в душе некоторое смятение. К тому же строго предупредили: надолго из города не отлучаться, в случае чего, оставлять свои точные координаты. Во второй раз нас собрали уже в феврале 2008-го, когда в течение 8 дней закрепляли пройденное ранее. Новым, пожалуй, было организация засад на трудно проходимых участках дорог.

Потом был август, тот самый. Перед отправкой к месту боевых действий в Вазиани нам выдали военную форму и оружие, а уже 8 августа, в 7 часов утра, в районе стадиона «Динамо», погрузив в автобусы, отвезли в Гори. Здесь, на военной базе, мы и расположились.

Резервистов на базе оказалось до 10 тысяч. В ожидании дальнейших указаний мы разлеглись на прилегающей лужайке, отчего она вдруг окрасилась молодым весенним цветом. Было 11 часов утра. Однако тишина продлилась недолго. Мощно заработала наша артиллерия, в миг напомнив куда и зачем нас привезли. И тут же в небе появились три российских бомбардировщика. Два из них продолжили движение по курсу. Третий же стал описывать вокруг нас круги. После третьего он стал сбрасывать бомбы, но так аккуратно и так расчетливо, чтобы не дай Бог, не угодить в нас. Уж и не знаю, чем объяснить столь необычное великодушие летчика. Возможно именно в этот миг взыграло в нем отцовское чувство.

Брошенные на произвол судьбы, мы группами разбрелись по городу – без плана, приказа или хотя бы конкретного задания. Судьба оказалась к нам милостива. Только этим можно объяснить тот факт, что никто из резервистов не пострадал.

-А где были командиры, что они?..

-Командира нашей, с позволения сказать, бригады видел всего раза три. По оставшемуся у меня впечатлению, вице-полковник был человеком бывалым, опытным. После каждого своего появления он неизменно говорил: будьте готовы, скоро наступит наш час. Но его тут же куда-то вызывали и он надолго исчезал. Но этот час так и не наступил.

На следующий день, 9 августа, Гори уже сильно бомбили. Начался невообразимый хаос. Войска начали планомерно отступать. Мы укрылись в 6-этажном здании рядом с Культурным Центром. Молились в душе, чтобы в него не угодила бомба. Одна из них, кстати сказать, упала в непосредственной близи. Осколок угодил моему другу в голову. К счастью, прошел он по касательной. Тут же появилась «скорая», и его увезли в госпиталь. Попутно замечу, что работу наших медиков считаю безупречной. И это одно из самых сильных моих впечатлений. Благодаря им мой друг сегодня не только жив, а и полностью работоспособен.

Так вот, часа в 3 пополудни услышали властный голос из мегафона: «Военные оставили город. Немедленно покинуть здание, построиться в затылок и уходить из города!» Военная полиция оказалась единственной структурой, кто еще помнил о нас, бедных резервистах.

Вот так, пехом, в 40-градусную жару, с полной выкладкой, весившей не менее 30 кг, дочапали до Игоети. И все же двигаться пехом было безопаснее, чем на автобусах. Только полному кретину могло взбрести в голову перевозить в войну войска на желтых автобусах. Ведь и ежу понятно, какой удобной мишенью являются они для авиации. А авианалеты, должен сказать, сопровождали нас вплоть до Карели. И то, что мы все-таки уцелели, заслуга одного лишь Господа нашего.

Зато в дороге видел картины, что и сегодня стоят у меня перед глазами. Это убитые и раненые с развороченными животами, оторванными рукаи и ногами. Словом, чудом добрались до Тбилиси. Но на въезде нас тормознула полиция. Кричат – дезертиры, вас судить надо! Насилу отбились, но с категорическим условием немедленно сдать оружие в Министерство обороны. Вот так закончилась моя и десяти тысяч таких как я резервистов моего призыва война, на которой никто из нас не произвел ни одного выстрела. И кто ответит, зачем было везти нас в это чудовищное пекло?!

Вопрос моего собеседника Нодара Уджмаджуридзе я бы отнес к разряду «интересных». Хотя глубоко убежден и в том, что нашим резервистам крупно повезло, ибо ввяжись они по-настоящему в драку, результат мог быть куда плачевней.

Впрочем, есть сегодня у Нодара и ряд других вопросов, на которые так же хотел бы получить вразумительные ответы. О том, например, как угодил на войну резервист со сломанной, укутанной в гипс рукой? Или как оказались в зоне боев молодые пацаны, психологически не подготовленные к военным испытаниям и ужасам? Нодар лично видел таких, кто не сумев преодолеть в себе наплыва сильных эмоций, сидел и плакал от отчаяния. Кто, стараясь быть неопознанным, раздевался до трусов и, оставляя на месте оружие и форму, убегал из опасной зоны… Правда, нам могут возразить, что только в реальной обстановке можно установить истину, т.е. кто чего устоит. Да, но ведь существует немало эффективных способов психологической подготовки новобранцев, после чего и следовало бы вручать молодым оружие и отправлять в поход. Помню, как на одном из учений в США услышал вдруг такую какафонию зловещих боевых звуков стрельбы, разрывов бомб и артиллерийской канонады, что захотелось в безопасное место. Вот бы чему поучиться нашим у американцев, а не только правилам досмотра автотранспорта на чейк-понтах.

Из всего сказанного справедливо предположить, что резервисты у нас себя не оправдали. Но это вовсе не означает, что такой институт не нужен вообще. Напротив, он успешно работает в передовых странах. Все упирается в систему их подготовки, какая, безусловно, требует пересмотра и совершенствования.

В этом отношении, думаю, имеет смысл восстановить в районных управах отделения, где собирались бы сведения о военных специалистах, находящихся в запасе. В этом случае было бы эффективнее вызывать на сборы резервистов именно тех знатоков военного дела, в которых особенно остро нуждается армия.

-Ну а что хорошего, интересного сумели, батоно Нодар, выудить из своего резервистского вояжа?

-Об одном приятном своем удивлении я уже упоминал. Это слаженная, профессиональная работа наших медиков, как военных, так и гражданских. Конечно, нельзя не отметить героизм и высокую выучку отдельных подразделений, которые в ряде случаев наголову превосходили своих грозных противников.

И еще об одном. Когда меня определяли в состав одной из рот, то спросили: нет ли у меня среди резервистов близких друзей или родственников. Теперь я точно знаю смысл вопроса. Разумеется, именно близкие тебе люди не подведут, не оставят в беде одного. Считаю, делать это нужно всегда.

Наконец, скажу еще вот что. Полноценный резерв дело ответственное и его нельзя делать кое-как. Следует всегда помнить, что хребет фашизму переломали именно резервисты. Возможно мало кто сейчас знает, что уже после первого года Великой Отечественной войны из строя выбыли почти все, кто ее начинал. А Победу ковали уже следующие, прошедшие солидную подготовку с учетом опыта предшественников.

Гиви Бакрадзе,