Грузия, 1 марта, ГРУЗИНФОРМ. Президент США Джозеф Байден заявил о стремлении возродить альянс демократий, основанный на общих ценностях. Но грядущая многосторонность будет складываться не столько вокруг ценностей, сколько вокруг общих интересов. Вероятно, одним из результатов многостороннего сотрудничества могла бы стать конвергенция отдельных ценностей.

   Возникающая на наших глазах многосторонность нового типа позволяет составить общее представление о том, каким окажется будущий мировой порядок. В частности, она показывает, что Соединенные Штаты совсем не обязательно должны стать главным архитектором и строителем этого порядка или что для его строительства обязательно нужен благожелательно настроенный глобальный гегемон. Возникающая многосторонность не требует и того, чтобы все ее участники непременно были либеральными демократиями – она способна вобрать в себя акторов с самыми различными политическими системами.

   Как будто по какому-то естественному закону развития каждое столетие, как представляется, возникает страна, обладающая мощью, целеустремленностью, интеллектуальными и моральными стимулами, достаточными для того, чтобы формировать международную систему и мировой порядок в соответствии со своими собственными ценностями. В 17 веке Франция во времена кардинала Ришелье привнесла в международные отношения новаторский для своего времени подход, в основе которого лежало национальное государство и который был мотивирован национальным интересом, представлявшим конечную цель этого государства. Великобритания в 18 веке выработала концепцию баланса сил, которая превалировала в европейской дипломатии все последующие 200 лет. В 19 веке Австрия при Меттернихе перестроила «Европейский концерт», а бисмарковская Германия разрушила эту конфигурацию, превратив европейскую дипломатию в хладнокровную игру силовой политики.

   В 20 веке ни одна страна не оказывала такого решающего и такого двойственного воздействия на международные отношения, как Соединенные Штаты Америки. Ни одно общество не настаивало так твердо на недопустимость вмешательства во внутренние дела других государств и не утверждало с такой страстью универсальную применимость своих собственных ценностей. Ни одна другая страна не была настолько прагматична в своем повседневном проведении дипломатии или так идеологически настроена в продвижении своего исторически сложившегося морального кредо. И ни одна страна так не осторожничала в вопросе об участии в миссиях за рубежом, даже в ходе создания альянсов и принятия на себя небывалых по своим масштабам обязательств.

   Особенности, которые Америка получила благодаря своей истории развития, дали два противоречащих друг другу подхода к внешней политике. Первый состоит в том, что Америка лучше всего проводит свои ценности в мире, совершенствуя демократию в собственной стране, тем самым действуя в качестве путеводной звезды для остального человечества. Второй подход заключается в том, что эти ценности накладывают на Америку обязательство отстаивать их по всему миру. Разрываясь между тоской по непорочному прошлому и устремлением к совершенному будущему, американская философия колебалась между изоляционизмом и своими международными обязательствами, хотя после окончания Второй мировой войны на первый план стало выходить осознание взаимозависимости.

   Оба эти течения философской мысли – относительно Америки как путеводной звезды и Америки как некоего борца – рассматривают вполне нормальным такой международный порядок, основанный на демократии, свободной торговле и международном праве. А поскольку подобная система никогда ранее не существовала, ее воплощение в жизнь зачастую представляется в глазах других обществ чем-то утопическим, если не наивным. И, тем не менее, скептицизм со стороны иностранцев никогда не приводил к ослаблению идеализма Вудро Вильсона, Франклина Делано Рузвельта, Рональда Рейгана или фактически всех других американских президентов 20 века. В любом случае он только подкреплял веру Америки в то, что можно историю переломить и что если весь мир действительно захочет добиться мира, то он должен действовать согласно предписаниям Америки.

   Оба эти течения были результатом американского опыта. Хотя существовали и другие республики, ни одна не создавалась сознательно для доказательства справедливости идеи свободы. Ни в одной другой стране население не ставило перед собой цель отправиться на другой континент и покорить его дикие пространства во имя свободы и процветания для всех.

   Оба этих подхода – путь изоляционизма и путь миссионерства, - такие противоречащие друг другу внешне, отражали лежащую в их основе общую веру в то, что Соединенные Штаты имеют самую лучшую систему правления и что остальное человечество может добиться мира и процветания, отказавшись от традиционной дипломатии и приняв как руководство к действию уважение Америкой международного права и демократии.

   История участия Америки в международной политике была историей триумфа веры над опытом. Со времени выхода Америки на авансцену мировой политики в 1917 году ее настолько переполняла мощь и убежденность в правоте своих идеалов, что важнейшие международные договоренности XX столетия стали воплощением в жизнь американских ценностей, начиная с пакта Бриана – Келлога и кончая Уставом Организации Объединенных Наций и Хельсинкским заключительным актом. Крах советского коммунизма означал интеллектуальное подтверждение превосходства американских идеалов и, как ни странно, поставил Америку лицом к лицу с таким миром, которого она стремилась избегать на протяжении всей своей истории. В условиях создающегося международного порядка национализм обрел новую жизнь. Страны стали все чаще преследовать собственные корыстные интересы, а не следовать возвышенным принципам, и больше конкурировать друг с другом, чем сотрудничать. Существует не так уж много доказательств того, что этот традиционный стереотип поведения изменился или что есть вероятность его изменения в предстоящее десятилетие (2021-2031 гг.).

   Поистине новым в нарождающемся мировом порядке является то, что впервые Соединенным Штатам не удается ни остаться в стороне от этого мира, ни доминировать в нем. Америка не сумеет изменить то, как она воспринимает свою роль в процессе исторического развития, да ей и не следует к этому стремиться. Когда Америка вышла на международную арену, она была молода, активна и обладала мощью, которая могла бы преобразовать мир согласно ее представлениям о международных отношениях. К концу Второй мировой войны в 1945 году США были настолько сильны (в какое-то время на их долю приходилось около 35 процентов мировой экономики), что казалось, будто предопределено судьбой, чтобы они переделывали мир так, как они сами предпочтут.

   Джон Ф. Кеннеди с полной убежденностью объявил в 1961 году, что Америка сильна до такой степени, что в состоянии «заплатить любую цену и вынести любое бремя» для того, чтобы обеспечить победу свободы. 60 лет спустя Соединенные Штаты уже не настолько сильны, чтобы настаивать на немедленном осуществлении всех своих чаяний. Сейчас перед США стоит проблема в деле достижения своих целей, каждая из которых представляет собой некий сплав американских ценностей и геополитических потребностей. Одна из таких новых потребностей заключается в том, что мир, состоящий из нескольких государств, имеющих сопоставимую мощь, должен строить свой порядок в соответствии с некоей концепцией баланса сил – идеи, которая никогда особенно не устраивала Соединенные Штаты.

   Международная система XXI века примечательна неким кажущимся противоречием с одной стороны дроблением, а с другой, растущей глобализацией. На уровне взаимоотношений между государствами, новый порядок больше похож на систему европейских государств 18-19 веков, чем негибкая модель времен холодной войны. В него входят, по меньшей мере, шесть крупных держав, включая Соединенные Штаты, Европу, Китай, Японию, Россию и Индию, а также множество средних и малых стран.

   Примирение разных ценностей и весьма разнообразного исторического опыта среди стран сопоставимой значимости становится для Америки важным отступлением как от изоляционизма 19 века, так и от фактической гегемонии периода холодной войны. Точно так же и другие крупные игроки на мировой арене сталкиваются с трудностями в деле встраивания в возникающий новый мировой порядок.

   В своем фундаментальном труде «Мировой порядок» бывший помощник президента по национальной безопасности в 1969-1975 и госсекретарь США в 1973-1977 годах Генри Киссинджер делает экскурсы в прошлое, где рассматривает формирование «своих» мировых порядков у разных цивилизаций в определенном месте и в определенный период, и просматривает их развитие, изменения и угасания. Цивилизации эти в широком охвате – это Европа, Ислам (носительницей исламской идеи была Оттоманская империя), Азия (тут, естественно, Китай).

   Эти события актуальны и по сей день. Автор подводит к тому, что на данный период развития человеческой цивилизации баланс сил нарушен, сталкиваются западные ценности и фундаментальный (радикальный) ислам. Генри Киссинджер признает, что США одни не способны создать «новый порядок», как это думалось американским элитам после одержанной в холодной войне победе над СССР. Теперь США только в сотрудничестве «со всеми» способны создать этот самый «стабильный порядок», естественно под эгидой США.

   Как подчеркивает Г. Киссинджер, широкий спектр и разнообразие международных систем основаны на разных принципах, но и пребывают в разном историческом времени. В результате – разное отношение к порядку и вероятности его изменения посредством войны.1.США и Западная Европа. Охватывает наиболее развитые страны. Идеалистическое представление о мире там основано на принципах демократии и экономического прогресса, войны исключены, они могут разгореться лишь на периферии, где их источником могут стать этнические конфликты. 2.Великие азиатские державы – Индия, Китай, Япония и Россия. Конфликты и войны не являются обязательными, но возможны. 3.Ближний Восток – перманентные и трудноурегулируемые конфликты, напоминающие Европу 17 века. 4.Африка – европейские исторические аналогии не работают, отступают идеологические принципы, большое количество «диких гражданских войн», которые могут перерастать в международные конфликты. Современный мировой порядок Киссинджер характеризует как нестабильный и уязвимый. Внешняя политика утверждает границы, в то время как глобализация требует устранения национальных границ. Мировой порядок, по мнению Киссинджера, основан на «достоинстве индивидуальности» и совместном управлении, на международном сотрудничестве в соответствии с общепринятыми правилами. Он, этот порядок, должен стать целью США, но движение к этой цели должно быть постепенным и проходить в несколько этапов.

   С точки зрения последствий средства часто также важны, как и цели. Интересно, где 46 президент США Джозеф Байден-младший остановится в спектре интервенций, направленных на продвижение безопасности, демократии и прав человека?

   Американская внешняя политика имеет тенденцию колебаться между ориентацией на внутренние и внешние проблемы. Так, президент Джордж Буш-младший был сторонником вмешательства в дела других стран, тогда как сменивший его на посту главы Белого дома Барак Обама стремился к интервенции в меньшей степени. В свою очередь, Дональд Трамп в основном был сторонником невмешательства. На этом фоне актуален вопрос, чего следует ожидать от Джозефа Байдена.

   В 1821 году Джон Куинси Адамс заявил, что США «не ищут за рубежом монстров, которых надо уничтожать», поскольку страна всем желает свободы и независимости и является защитницей и поборницей только собственных свободы и независимости. Однако у США сложились давние интервенционистские традиции. Даже такой самопровозглашенный реалист, как Теодор Рузвельт, утверждал, что в крайних случаях нарушения прав человека, вмешательство «может быть оправданным и правильным». Джон Ф. Кеннеди призвал американцев спросить, что они могут сделать не только для своей страны, но и для всего мира.

   После окончания холодной войны США участвовали в семи войнах и военных вмешательствах, ни одна из которых не имела прямого отношения к соперничеству великих держав. Стратегия безопасности Буша-младшего 2006 года провозгласила цель достижения свободы, воплощенной «…в мировом сообществе демократий»

   Более того, либеральное и гуманитарное вмешательство не является каким-то новым или исключительно американским феноменом. В викторианской Британии также шли споры о возможности использования силы в борьбе с рабством, зверствами Бельгии в Конго и репрессиями Османской империи против этнических меньшинств на Балканах задолго до того, как Вудро Вильсон вступил в Первую мировую войну с тем, чтобы сделать мир безопасным для демократий. Так что проблема, с которой сталкивается Байден, не беспрецедентна.

   Какие действия должны предпринять США, чтобы пересечь границы? С 1945 года Устав ООН ограничил законное применение силы целями самообороны или действиями, санкционированными Советом Безопасности, в котором у США и четверых других постоянных членов, имеется право вето. Реалисты утверждают, что вмешательство может быть оправдано, если оно предотвращает нарушение баланса сил, от которого зависит миропорядок. Либералы и космополиты утверждают, что вмешательство может быть оправдано для ответа на более раннее вмешательство, для предотвращения геноцида и других гуманитарных катастроф.

   На практике же эти принципы часто сочетаются странным образом. Во Вьетнаме Джон Кеннеди и Линдон Джонсон утверждали, что военные США противодействуют интервенции Северного Вьетнама в Южный Вьетнам. Но вьетнамцы считали себя единой нацией, искусственно разделенной из-за реалистических соображений по поддержанию баланса сил времен холодной войны. Сегодня у США хорошие отношения с Вьетнамом.

   Во время первой войны в Персидском заливе президент Джордж Буш- старший применил силу, чтобы изгнать иракские войска из Кувейта для сохранения регионального баланса сил, но он сделал это, используя либеральный механизм резолюции ООН о коллективной безопасности. Он считал себя реалистом и отказался вмешаться, чтобы остановить обстрел мирных жителей Сараево. Однако после того, как в декабре 1992 года на американском телевидении появились ужасающие кадры голодающих жителей Сомали, он направил в Могадишо войска для проведения гуманитарной операции. Эта политика потерпела грандиозный провал: в октябре 1993 года при преемнике Буша Билле Клинтоне в этой стране погибло 18 американских солдат – событие, которое помешало усилиям США остановить геноцид в Руанде шесть месяцев спустя.

   Поскольку внешняя политика обычно не играет столь важной роли, как внутренние вопросы, американское общество в целом склонно к реализму. Элиты же занимают зачастую более интервенционистские позиции, чем общественность, из-за чего некоторые критики утверждают, что элиты более либеральны, чем простые граждане.

   Тем не менее, как показывают опросы, общественность поддерживает международные организации, многосторонние действия, защиту прав человека и оказание гуманитарной помощи. В своей недавно вышедшей книге(январь 2021г.) «Имеет ли значение мораль? Президенты и внешняя политика от Рузвельта до Трампа» (Do morals matter? Presidents and foreign policy from FDR to Trump) Джозеф Най – известный американский политолог, профессор Гарвардского института государственного управления им. Джона Ф. Кеннеди отмечает, что «… нет единой концепции, которая бы подходила для всех случаев. Мало причин ожидать, что у публики будет единое последовательное мнение».

   Например, во время второй войны в Персидском заливе американские мотивы интервенции были неоднозначными. Специалисты по международным отношениям спорят о том, носило ли вторжение в Ирак в 2003 году характер реалистического или либерального вмешательства. Некоторые ключевые фигуры в администрации Буша-младшего, такие как Ричард Чейни и Дональд Рамсфелд были реалистами, обеспокоенными тем, что у Саддама Хусейна есть оружие массового уничтожения, а также тем, что из-за его действий может быть нарушен местный баланс сил. Однако «неоконсерваторы» в администрации, которые зачастую были в прошлом либералами, выдвигали на первый план продвижение демократии и необходимость сохранения гегемонии США.

   За пределами администрации некоторые либералы поддержали войну из-за отвратительной репутации С.Хусейна в области прав человека, но выступили против Буша-младшего из-за того, что тот не получил поддержки от ООН, как его отец во время первой войны в Персидском заливе.

   В широком смысле, вмешательство относится к действиям, которые влияют на внутренние дела другого суверенного государства, и они могут варьироваться от информационной работы, экономической помощи и поддержки оппозиционных партий до блокад, кибератак, ударов беспилотников и военного вторжения. С моральной точки зрения то, насколько сильным будет принуждение, зависит от того, насколько сильно на местах ущемляют права и свободный выбор.

   Так Обама применил силу в Ливии, но не в Сирии. Хотя и Трамп, и Хиллари Клинтон заявили в 2016 году, что США несут ответственность за предотвращение массовых жертв в Сирии, ни тот, ни другая не выступали за военное вмешательство, тогда как на выборах 2020 года внешняя политика обсуждалась на удивление мало.

   Некоторые либералы утверждают, что продвижение демократии – это долг Америки, но существует огромная разница между продвижением демократии с помощью принудительных и ненасильственных средств. Радиопередачи «Голоса Америки» и Национальный фонд демократии пересекают международные границы совсем иначе, чем 82-я воздушно-десантная дивизия вооруженных сил США.

   После прихода в Белый дом Джо Байдена и его команды, в складывающийся за последние годы новый мировой порядок, безусловно, будут внесены существенные коррективы, о чем свидетельствует его выступление в Государственном департаменте США 4 февраля 2021 года. Так, говоря о долгой и славной истории американской дипломатии, он подчеркнул, что «Америка больше не может себе позволить отсутствовать на мировой арене», а касаясь роли США в современных международных отношениях отметил, что «…идея свободного и взаимосвязанного мира стала возможной благодаря лидерству и ежедневной работе американских политиков и дипломатов».

   С точки зрения последствий средства часто также важны, как и цели. Где Байден остановится в спектре интервенций, направленных на продвижение безопасности, демократии и прав человека? Надежду вселяет то, какие здравый смысл и понимание происходящего Байден демонстрировал прежде, будучи сенатором, председателем сенатского комитета по иностранным делам и, наконец, вице-президентом в администрации Барака Обамы. Однако, нужно еще иметь в виду, что  иногда случаются сюрпризы и события берут верх.

 Георгий Стуруа - карьерный дипломат, выпускник МГИМО МИД СССР, работал на ответственных должностях в Госкомиздате СССР, МИД Грузии (заместитель генерального секретаря, заместитель Национальной комиссии Грузии по делам ЮНЕСКО, начальник Управления по работе с дипломатическими представительствами Грузии за рубежом) и министерстве транспорта и коммуникаций республики. Автор ряда монографий и научных статей по истории международных отношений и внешней политики. С 2015 председатель Правления Ассоциации дружбы и культурных связей между Грузией и Азербайджаном. Действительный член Академии "Фазиси".

Отец Георгия Стуруа - Cтуруа Дэви Георгиевич - доктор исторических наук, профессор , работал в партийно-советской печати грузинской республики, был помощником кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС, первого секретаря ЦК КП Грузии В.П.Мжаванадзе, в течение 10 лет - секретарем ЦК КП Грузии по вопросам идеологии (1961-1970 гг.) и в течение 20 лет (1971-1991гг.) - директором Грузинского филиала ИМЛ при ЦК КПСС.1991-1996 гг. ведущий научный сотрудник в Институте демократического строительства и политологии, 1996-2001 гг. - эксперт-консультант комитета по образованию, науке, культуре и спорту Парламента Грузии.