Неожиданное форсирование властями Грузии законодательных изменений, обеспечивающих неправославным конфессиям и религиям регистрироваться и официально вести религиозную деятельность на территории Грузии, вызвало резкую реакцию со стороны Грузинской Православной Церкви и многих православных верующих-мирян. Так что, говорить о скоротечном конфликте между государством и Церковью — вполне уместно. На эту тему уже сделано достаточно много комментариев, однако относительно мало мнений, высказанных в связи со следующими возникающими вопросами существенного характера:

— Почему власть пошла на обострение отношений с Церковью (ведь болезненная реакция со стороны ГПЦ была гарантирована, что было невозможно не предвидеть)? И почему именно сейчас?

— Как именно проходила эта конфронтация, какие важные события и факты можно выделить?

— Что означает решение Священного Синода ГПЦ? Исчерпан ли конфликт?

Теперь по порядку. Данное конкретное решение грузинского руководства невозможно объяснить вне рамок той религиозной политики, которую оно ведет с самого начала своего пребывания у власти. Речь идет о целенаправленной церковной и религиозной политике, а не о каких-то отдельных решениях, касающихся церковно-религиозной сферы. Мы уже обратили внимание наших читателей на то, что власть Саакашвили насаждает в стране т.н. «гражданскую религию» американского типа, при этом активно используя внешние атрибуты Православия (см.: «Религиозный фактор и конфликтный потенциал в Грузии»). Саакашвили проталкивал идеи «гражданской религии», под лозунгом свободы вероисповеданий защищая западные секты, распространившиеся в Грузии и отчасти подвергавшиеся физическим расправам со стороны радикалов из паствы православного отца Басила Мкалавишвили (правда, отлученного от церкви, пусть и по иным причинам), одновременно с помощью нехитрых политических технологий исключая противодействие со стороны ГПЦ: «Нынешняя власть нашла простой и самый эффективный способ борьбы с православием. Она поощряет Церковь материально: перечисляет ей бюджетные средства, предоставляет налоговые послабления, выделяет земли для строительства храмов, иногда одаривает высоких церковных чинов дорогими джипами и так далее. Этим власть создает видимость приоритетности православия в государстве и тем самым притупляет бдительность как общества, так и самой Церкви. А в основном вопросе — утверждении приоритета православного вероучения — со стороны государства не то что практически ничего не делается, напротив — поощряются провокационные вылазки „Института свободы“ и подобных ему организаций, финансируемых с Запада. Православие в Грузии хотят замкнуть в ритуализме, внешних эффектах, лишить его реального содержания и места в жизни народа» (интервью агентству «Интерфакс»).

Важным моментом является также то, что представители упомянутого выше «Института свободы» вербально нападали на патриарха Илию Второго, называя его «агентом КГБ», при этом размахивая отсканированными бумажкaми, якобы доказывающими его принадлежность к агентуре. Илию также обвиняли в том, что он якобы мог и не предотвратил государственный переворот и гражданскую войну начала 1990-х годов, вместо этого ища дружбы с Шеварднадзе и даже с одиозным Джабой Иоселиани. В Грузии все знают, что «Институт свободы» напрямую связан с нынешней властью, это одна из главных «кузниц кадров» для власти и имеет серьезное идеологическое влияние на нее. Поэтому было бы логично предположить, что «oбработка» патриарха с помощью этого «института» на фоне «доброго» Саакашвили должна была произвести эффект «плохого и хорошего полицейских». «Плохие», конечно, те, кто ругает Церковь, а «хорошие» — президент и весь официоз, которые не поддерживают «каких-то» там «NGO-шников», но в принципе могли бы и поддержать...

Вообще, отношение к религии и церкви со стороны отдельных видных представителей власти дает довольно любопытную картину. Во власти есть такие, условно говоря, «принципиальные» личности, которые не очень скрывают свое прохладное отношение к вере и церкви, и следовательно, во время больших церковных праздников не показываются в храмах, не замечены в контактах с патриархией и т.п. К этой категории относятся такие влиятельные фигуры грузинской политики, как министр внутренних дел В.Мерабишвили и особенно выпукло — председатель Совбеза Г.Бокериа. Они отчетливо дистанцируются от религии и церкви (что однако, вовсе не исключает того, что руководимые ими структуры тайно вмешиваются во внутрицерквные дела, исходя из «государственных интересов», но об этом ниже). Они пользуются безусловной поддержкой всех политически активных радикальных либеральных и прозападных идеологов из среды журналистов, неправительственных организаций и т. д. Отдельные представители этой среды иногда подвергают критике и даже насмешкам другую, более многочисленную категорию политиков во власти, которые своим видом и поведением демонстрируют себя, как набожных христиан, появляясь в храмах, держа в руках зажженную свечку, целуя патриарху руку, в отдельных случаях даже поддерживая «дружбу» с представителями духовенства и имея духовных наставников.

К данной категории относятся М.Саакашвили, председатель парламента Д.Бакрадзе, мэр Тбилиси Г.Угулава, многие парламентарии и министры. Особенно интересен «феномен» Угулавы, который будучи учащимся в Духовной семинарии, потом стал критиковать Православие как конфессию, затормаживающую развитие современного общества (это было еще до «Революции роз», соответствующее интервью Угулавы в грузинской прессе потом «раскопал» лидер Лейбористской партии Шалва Нателашвили). Тот же Угулава, уже в ранге мэра Тбилиси, демонстративно пренебрег замечаниями со стороны ГПЦ о том, что устанавливаемый на центральной площади города «памятник Святому Георгию», автором которого является Зураб Церетели, однозначно противоречит всем православным канонам и что ставить такой памятник в православной стране нельзя.

Несмотря на все это, Угулава дружит с патриархом и является частым гостем в его резиденции. Еще один «бывший семинарист», министр по делам беженцев Коба Субелиани — «любимчик» в патриархии. Особую «набожность» и «послушание патриарху» выражают также парламентарии Гиги Церетели, Русудан Кервалишвили (сестра жены прошеварднадзевского бывшего политика Вахтанга Рчеулишвили, которого во время «Революции роз» сильно избили, после чего он стал искать дружбы с новой властью, через свою жену и ее сестру — крупного бизнесмена) и другие, хотя все они проголосовали за тот законопроект, осмысления которого требовал «любимый и уважаемый» ими патриарх.

Вот такая картина наблюдается в Грузии в смысле отношения государства с церковью, описанная очень кратко. Читатель, не живущий в Грузии и не чувствующий существующую в стране реальность, должен ee держать в памяти, чтобы понять суть произошедших событий, изложенных ниже.

Теперь обратимся к вопросу, почему внесение изменений в Гражданский кодекс, позволяющeм неправославным религиям и конфессиям, официально регистрироваться в Грузии, стало актуальным именно в данный момент. На первый взгляд власть избрала подходящее время: она 26 мая разгромила «уличную» оппозицию в прямой схватке на улицах, арестовала почти весь eё актив, а в ряды покладистой «конструктивной» опозиции внесла раскол. К тому же сейчас июль, жара, начало политически пассивного периода. До выборов пока еще далеко, народ «забудет» (кстати, за последние месяцы и недели власть претворила в жизнь и другие непопулярные решения — резкое подорожание мяса из-за административных нововведений, вынуждающих крестьян забивать скот лишь на определенных скотобойнях, что стоит немало денег, увязывание сбора за вывоз мусора в Тбилиси с количеством израсходованной электроэнергии, подорожание платы за проезд в маршрутном такси с 0,5 лари до 0,8 лари и др.).

Видимо эти соображения перевесили то обстоятельство, что совсем недавно до поднятия данного вопроса в парламенте в Тбилиси гостила церковная делегация из Армении во главе с католикосoм Гарегинoм II. Переговоры с грузинской патриархией шли тяжело. Вопрос о церковном имуществе между двумя сторонами не был решен. По итогам визита Гарегина II, в сущности, вместо сближения позиций произошло нагнетание обстановки. Грузинская православная церковь не готова передать Армянской Апостольской Церкви шесть спортных храмов без аналогичной компенсации в Армении (на территории которой тоже есть храмы грузинского происхождения). Обсуждался также вопрос о статусе ААЦ в Грузии. ГПЦ придерживается мнения, что, несмотря на то, что этнических грузин в Армении совсем немного, у ГПЦ тоже должен быть аналогичный статусу армянской церкви в Грузии статус в Армении, в ответ на что армянская сторона уже после завершения визита обвинила Грузинскую церковь в «рыночном» мышлении и отношении к делу — такие слова могут быть оценены в Грузии как оскорбительные.

На этом напряженном фоне, существующем между двумя соседями, и вдруг — парламент принимает закон, который обеспечивает ААЦ те возможности, которых у ГПЦ в Армении нет. Естественно, внесенные законодательные изменения не касаются лишь Армянской Апостольской церкви, они охватывают все без исключения религиозные объединения Грузии. Однако некоторые особенности грузино-армянских отношений, обусловленныe в свою очередь историческим соперничеством и восприятием истории (см. например), не на шутку накалили страсти в церковных кругах Грузии, а также среди верующих православных, и вызвали их острую реакцию на принятие закона. Ведь форсирование законодательных изменений былo воспринятo как продолжение давления со стороны ААЦ, которому, по мнению значительной части общественности в Грузии, поддалась грузинская власть. Дело приобрело широкий резонанс. Негативным «побочным эффектом» оказался всплеск антиармянских эмоций, отраженный в публикациях в грузинских СМИ, не подконтрольных власти (также зафиксирована небольшая стычка на национальной основе в тбилисском р-не Авлабари, где проживает много этнических армян). Кроме того, что некоторые церковники (например, архиепископ Великобритании и Ирландии Зинон) прямо заявили о «победе Гарегина над патриархом Илией» ввиду решения грузинского парламента, в грузинской печатной и интернет-прессе появились статьи, чьи заголовки сами собой говорят о многом: «Роль армян в уничтожении грузинской государственности», «Большинство армян, переделавших свои фамилии — агенты», «Этот закон приняли под давлением армянского лобби и закон принят наполовину или полностью армянами!» и т. п. Особый гнев и ехидные замечания в Грузии вызвало заявление о благодарности Армянской церкви, направленное в адрес М.Саакашвили.

В большинстве случаев критики парламента и президента Грузии, подписавшего закон почти что тайком, но зато быстро, не учли то обстоятельство, что Запад уже давно требовал от Грузии принятия подобного закона. Неспроста посольство США приветствовало решение грузинской власти (хотя, как на это обращает внимание обозреватель газеты «Грузия и мир» Димитри Мониава, такое заявление посольство сделало лишь 7 июля, когда стало известно, что Саакашвили подписал принятый парламентом 5 июля закон 6 июля. То есть получается, что посольство либо не знало о подписи Саакашвили 6 июля, что маловероятно, либо специально выждало до следующего дня, чтобы приветствие решения парламента не выглядело как давление со стороны посольства на президента, который имел возможность, не подписывать закон; накануне, 6 июля, посольство США прокомментировало принятие закона как «внутреннее дело» Грузии). Внесение законодательных изменений приветствовал также Джанни Букикио, председатель Венецианской комиссии, снабжающей посткоммунистические страны экспертными рекомендациями ради сближения их законодательной системы c западными стандартами, а некоторые представители власти прямо заявили, что принятие подобных законодательных инициатив уже давно требуeт группа «государств-друзей» Грузии.

Главная опасность для грузинской власти состояла не в антиармянских публикациях в прессе, а в том, что тысячи верующих начали выходить на улицы, собираться вокруг церквей и устраивать шествия, во главе которых стояли уже не давно обанкротившиеся оппозиционные лидеры, а представители духовенства. Такого власть явно не ожидала — особенно после провала уличных акций 26 мая. Протестное движение внезапно стало набирать обороты, но с гораздо большим потенциалом. Сам патриарх Илия сделал несколько угрожающих заявлений, напомня в своей проповеди в том числе и о том, что «у всех, кто когда-либо пошел против Церкви, распались семьи...». На 11 июля было назначено заседание Священного Синода ГПЦ. В прессе стали раздаваться призывы со стороны отдельных представителей духовенства, хоть и низкого ранга, чтобы подписавшиеся под закон лица были преданы церковной анафеме, если они не упразднят закон. Некоторые священники даже прокляли парламентариев. Наверное поэтому в обществе появилось ожидание того, что Синод примет довольно радикальное решение.

Тучи внезапно сгустились над «розовой» властью Грузии в самую июльскую жару — в политически «мертвом» сезоне, и власть понимала, что нужно действовать решительно и задействовать все рычаги давления на Церковь. Именно так и случилось. В вечер перед заседанием Синода в патриархию направились перечисленные выше «набожные» представители грузинской власти — Угулава, Субелиани, Кервалишвили, и стали уговаривать патриарха, не накалять обстановку и смириться с принятием этого закона, который, по их убеждению, никак не будет ущемлять особое положение ГПЦ в грузинском государстве. Информация об этом просочилась в СМИ уже 11 июля, в день заседания Синода. По некоторым сообщениям прессы, уговорить патриарха оказалось не совсем просто, Угулавe даже пришлось кричать и от обращения на «Вы» перейти к обращению на «ты»...

Уже во время заседания Синода в здании патриархии были замечены еще другие представители власти. К примеру, увещевать патриарха и епископов приехал приближенный к семье Саакашвили профессор, академик, врач Фридон Тодуа, но что гораздо интереснее, в здании патриархии находился начальник Департамента конституционной безопасности МВД Грузии Сосо Топуридзе, по распространенной представителями ГПЦ информации — «с целью навестить своих друзей-священников в патриархии». Топуридзе встречался с «друзьями священниками» в то же время и этажом ниже, когда и где проходило заседание Св. Синода. Данный факт сам по себе красноречив (в прессе муссируется версия о том, что у главного контрразведчика имеются некий компромат на членов Синода и своим присутствием он напомнил им об этом) и вместе с другими названными фактами дает основание утверждать, что не только и не столько Церковь вмешивается в дела грузинского государства, как об этом трезвонят грузинские «либералы», а государство — в дела церкви, оказывая прямое воздействие на принимаемые решения политического значения.

В здание патриархии также направился Лаша Тордия — председатель парламентского Комитета по правам человека, тоже заверивший членов Синода в том, что закон ничего не меняет по сути. В итоге решение Синода оказалось далеким от радикального осуждения власти и тем более от ее анафемствования. Председатель парламента Бакрадзе выразил свою благодарность патриарху и Синоду за принятое «взвешенное решение». Своим решением ГПЦ отказывается от активного сопротивления принятому парламентом спорному закону, что избавляет власть от многих проблем. Все пункты решения Синода обращены в будущее время и довольно обтекаемы — власть должна (исходя из призыва Церкви) «начать переговоры о статусе и имуществе епархий ГПЦ за рубежом», «активизировать деятельность, направленную на заботу и сохранение памятников национальной и духовной культуры», «создать комиссию, которая будет заниматься мониторингом исполнения обязательств, вытекающих из Конституционного соглашения» (между церковью и государством; это соглашение, т.н. Конкордат, в Грузии действует с 2002 года). Синод лишь слегка усовестил власть и заявил: «В будущем связанные с религией законопроекты и другие аналогичные вопросы должны поступать на предварительные консультации с Патриархией Грузии...». Само словосочетание «в будущем» в данном случае выглядит несколько наивно и означает по крайней мере тактическую победу власти.

Синод призвал всех священнослужителей и мирян к спокойствию, что еще больше укрепляет позиции нынешней власти и лишает ее оппонентов в религиозных вопросах важной опоры.

В решении Синода содержится еще один любопытный пункт: «Религиозная политика и другие действия, проводимые после потери Грузией государственной независимости и автокефалии Церкви должны быть признаны незаконными». Период потери государственности и автокефалии продолжался с 1811 до 1918 года. Непонятно, что этим заявлением хочет сказать Церковь. Ведь нынешняя власть не то что незаконным объявляет, но и самыми последними словами ругает все то, что связано с совместным существованием Грузии и России. Видимо, Церковь ввиду имеет что-то другое, наверное, саму практику вмешательства государства в церковные дела, экспроприацию церковного имущества и т.п., но в любом случае формулировка получилась слишком уж туманной и неоднозначной.

В целом из документа следует, что ГПЦ больше всего озабочена вопросом церковного статуса и церковной собственности в Грузии и за ее пределами.

Мягкие и удобные для власти формулировки в решении Синода никого не удивили и не озадачили бы, если, конечно, ГПЦ в начале сама бы не прореагировала на принятие закона столь бурно. Теперь ее авторитет может оказаться под вопросом и если так, то власть одержит огромную стратегическую победу — как в смысле неоспоримости собственного положения, так и при проведении своей религиозной политики, которую мы сравнили с американской «гражданской религией». Саакашвили перехватил инициативу. В праздник Светицховлоба вместе с «набожной» свитой Бакрадзе-Угулава-Субелиани-Церетели-Кервалишвили и прочих направился в кафедральный собор Светицховели во Мцхета, где богослужение совершал патриарх. Постояв чуть больше получаса, известный своей неусидчивостью президент не дождался завершения богослужения и подошел к патриарху, с которым обнялся и поцеловал ему руку. Патриарх его тоже обнял. После крaткого доброжелательного разговора Саакашвили вышел из храма во двор, где его поджидала толпа, состоящая из его экзальтированных сторонников и сторонниц. В Грузии уже узнают этих людей по лицам — в каждом районе есть партийный актив Единого национального движения, который, вместе с переодетыми в гражданское представителями МВД, при публичных выступлениях Саакашвили устраивает ему овации. Но в данном случае овации со скандированием «Миша! Миша!» были устроены (нет сомнений, что данное представление было подстроено) на священном месте, во дворе главного храма страны, к тому же в присутствии патриарха (см. видеозапись). Понятно, что это был намек по отношению к патриарху, демонстрация силы со стороны Саакашвили в ответ на продемонстрированную Церковью силу, когда на улицы вышли тысячи верующих, заявивших о поддержке Церкви. Саакашвили очень болезненно переживает такие вещи и поэтому он устроил митинг своего активa прямо во дворе Светицховели, чем нанес оскорбление Церкви и всей стране. Патриарх эту небывалую наглость стерпел.

Но пока не приходится говорить, что конфликт между государством и Церковью исчерпан. Многие представители церковных «низов» не совсем довольны решением Синода, хотя все подчиняются и исполняют его волю. После оглашения решения Синода уличные выступления верующих прекратились, лишь один диакон Кашветской церкви в Тбилиси собрал небольшое количество паствы и провел их пешком по улицам города в знак протеста против закона. Но вместе с тем как минимум два епископа, очень популярные среди своей паствы — епископ Урбнисский и Руисский Иов и епископ Болнисский Эфрем остаются тем ядром оппозиции политике нынешней власти, которая безусловно имеется внутри Грузинской церкви. Благодаря таким иерархам Церкви сохраняется ее высокий авторитет в обществе и нынешняя победа власти может неожиданно обернуться против нее.

И наконец, кратко прокомментируем юридическую сторону изменений в законодательстве. В данной статье нас интересовал политический аспект, однако по крайней мере один юридический момент кажется весьма важным в политическом смысле тоже. Возможно правы те представители власти и части оппозиции, которые заявляют, что возможность регистрироваться неправославным религиозным организациям не обеспечивает решение проблемы спорной собственности, что так заботит ГПЦ (см. например интервью Г. Бокерии газете «Коммерсант»). Это верно, наличие такого закона не означает автоматически, что государство отнимет у ГПЦ спорные храмы и передаст Армянской церкви. Однако что будет, если например, Армянская церковь или другие конфессии, особенно западные секты, начнут приобретать землю для строительства своих религиозных объектов? Ведь если они будут зарегистрированы как юридические лица, к тому же как религиозные объединения, какой закон им это запретит? Если неправославные конфессии решат воспользоваться этим правом, реальный, «горячий» конфликт в Грузии почти что гарантирован. Репрессивный аппарат государства вечно не сможет сдерживать недовольство большинства населения страны, толерантность которого имеет свои разумные границы и не стерпит религиозную экспансию извне. Остается надеяться на благоразумие представленных в Грузии конфессий, то есть на то, что они не будут настаивать на своем праве.

Гулбаат Рцхиладзе

georgiamonitor.org